Простых иль знатных на дорогах мира

Да не страшат ни мщение, ни вира,

Коль темного отверженца убьют,

Коль жизни разобьют его сосуд».

Внимало племя, Кайсу сострадая,

Словам, что огласил правитель края.

Старейшины, и воины, и знать —

Все стали юношу увещевать:

«Постиг ли ты халифа приказанье?

Ты понял ли, как тяжко наказанье?

Нет власти выше, чем халифа власть,

Ты должен перед ней послушно пасть.

Умрешь, его нарушив повеленье,

Твое добро пойдет на разграбленье.

Подумай, пожалей отца и мать,

Безумства впредь не надо совершать.

Когда Лайли отцу не подчинится,

Открыто кровь твою прольет убийца.

Отмщения не требуй ты от нас:

Так пожелал халиф, таков указ!»

Маджнун, судом жестоким потрясенный,

Так вскрикнул, как в тоске кричит влюбленный,

И капли крови хлынули из глаз,

И кровь на желтизне лица зажглась.

Повержен и унижен миром злобным,

Он пал во прах и стал прахоподобным,

Он был как полумертвая змея,

Напоминал больного муравья.

Бессильной стала плоть, а дух могучий

В нем угасал; он бился, как в падучей,

И траурный образовали круг

Вокруг того, кого сломил недуг.

Тогда заплакал и правитель края

И, по-иному правый суд свершая,

В своем судействе милость проявив,

Отринул то, что приказал халиф.

Сказал: «Халиф провидящим указом

Всех озарил, кто проявляет разум.

Лишь тех указ карает, кто здоров.

Безумец недостоин мудрых слов».

Кайс много времени лежал во прахе,

Вдали от племени лежал во прахе.

Когда же он обрел сознанье вновь,

Слагать двустишья начала любовь.

Своей души настроив чанг высокий,

Таким напевом окрылил он строки:

«Мы пламенем обуглены любви,

Мы полчищем погублены любви.

Не ведаем страстей, помимо страсти,

Не признаем халифов грозной власти:

Высок халиф, но он не достает

До нашей страсти, до ее высот

Халифа сокол гибнет от бессилья

Там, где наш голубь расправляет крылья.

Мы птицы: ввысь, где господа престол,

Нас лотоса подъемлет мощный ствол.

Не остановят нашего полета

Паучьи низких помыслов тенета.

Лайли в моей душе нашла жилье,

Приютом сердце избрала мое,

Так может ли отнять халиф-властитель

И ту, и эту у нее обитель?

Попытки ни к чему б не привели:

Нельзя со мною разлучить Лайли!

Я с ней, как тень со светом, должен слиться, —

Сам от себя могу ли удалиться?»

МАДЖНУН ОБРАЩАЕТСЯ К СВОЕМУ ОТЦУ С ПРОСЬБОЙ ПРИСВАТАТЬ ДЛЯ НЕГО ЛАЙЛИ, И ТОТ ЕДЕТ В СОПРОВОЖДЕНИИ ЗНАТНЫХ ЛЮДЕЙ ПЛЕМЕНИ АМИР К ОТЦУ ЛАЙЛИ, ДАБЫ ИСПОЛНИТЬ ЖЕЛАНИЕ СЫНА

Рассказчик так украсил свой рассказ,

Когда слова он вывел напоказ.

Тот, кто один из ратоборцев горя,

Кто рухнул, как утес, в пучину моря,

Тот, кто блуждает, словно смерч, в степях,