Пробухать там можно было абсолютно любую сумму денег и даже залезть в долги. А Альтину, с непривычки, да на отрыве от дома, могло и растащить.

Кабак встретил меня грохотом и ором веселящейся толпы народу. Все были уже в изрядном подпитии, кто-то ораторствовал стоя на столе с кружкой в руках, кто-то пытался наколдовать чего-нибудь этакого. В углу, где висела мишень для метания топориков, группа старшекурсников развлекалась запусканием в неё огненных шаров. То, что заклинания прожигали не только мишень, но и стену за ней, их нисколько не смущало.

Собственно, к утру кабак неизменно оказывался полностью разгромленным но, как феникс, к вечеру возрождался из пепла, восстановленный бригадой строителей и магов. Стоило такое восстановление прилично, но разрушение входило в счёт, выставляемый студентам, поэтому всегда окупалось.

Тут на оратора на столе, с грохотом обрушилась люстра, сбитая метким выстрелом и н секунду стало потише, потому что все с интересом посмотрели туда. Впрочем, оратор из под люстры вылез, вполне живой, потирая шишку на голове, и все вновь вернулись к своим занятиям.

– Опа, дядя, а ты чего тут забыл, здесь гуляют только уважаемые студенты Академии, - закачался передо мной, лупая залитыми до краёв зенками, какой-то незнакомый третьекурсник.

– Я не дядя, а профессор Локарис, - ответил я, продолжая оглядывать зал в поисках Альтины.

– Профессор, - парень скривился, - слыш, иди-ка ты на… профессор.

Он был уже в такой стадии опьянения, когда море по колено. До голоса разума там было не достучаться никак, сейчас ему сам чёрт не брат, поэтому я просто взял со стола рядом чью-то глиняную кружку с остатками пива и разбил о голову наглеца.

Тот рухнул как подкошенный, а сбоку раздался чей- то возмущённый голос:

– Эй, это было моё пиво!

– Все вопросы к нему, - показал я на медленно поднимающегося с пола старшекурсника, после чего пошел дальше.

Сзади послышалось ещё более возмущённое:

– Это было моё пиво!
– только уже обращённое не ко мне.

После чего раздались глухие звуки ударов.

Всюду были свидетельства безудержного пьянства, благо хоть первокурсников почти не наблюдалось, в основном были студенты постарше. Наконец, я нашел Виолар за одним из столиков в углу. Вот только была она в кампании не своих одногруппников, а с парочкой старшаков, беззастенчиво её лапающих. В ответ она только пьяно хихикала, ещё сильнее раззадоривая непрошенных кавалеров.

Остановившись напротив, я позвал:

– Альтина, Альтина!

– О-о, - сфокусировав на мне взгляд, она икнула, - Чёрный плащ.

– Всё, Альтина, на сегодня веселье окончено, пошли домой.

– Какой грозный Чёрный плащ, - заулыбалась она пуще прежнего.

Судя по состоянию девушки, налакалась Виолар до поросячьего визга. И просто уже себя не контролировала. Оставь её такую тут и эти двое молодчиков её оприходуют, как пить дать, оприходуют, прямо на этом же столе. Ну а что, в паре тёмных углов я уже заметил кое-какие шевеления, а ещё через несколько часов, тут перетрахаются и вовсе все со всеми.

Достав жетон преподавателя, я показал его парням, коротко приказал:

– Сдриснули, оба!

Те были потрезвей и по понятливей. Спорить не стали, поднялись и, обогнув меня, ушли искать новую подружку на вечер. А я, взвалив мычащее тело студентки на плечо, пошел к выходу.

– Где остальные?
– поинтересовался у неё, лавируя между столами.

– Сбежали, суки, - болтаясь как сосиска, с обидой в голосе, ответила Виолар, - сами позвали, а потом сбежали. А здесь так весело.

– Ага, весело, - я чуть поправил тело девушки на плече, добиваясь лучшего баланса, - а скоро станет ещё веселей.

– Надо остаться!
– потребовала Альтина, стукнув меня кулачком по спине.

– Щаз!
– с сарказмом произнёс я.

Мы как раз добрались до выхода, где во всю мутузило друг друга уже человек десять. Изловчившись, я пинком под зад убрал с дороги мешающего студента и совершив резкий рывок вперёд, вырвался из кабака наружу, где остановился, перевести дух.

– Прошу прощения, - послышался сбоку вежливый голос и, обернувшись, я увидел невысокого мужичка, что стоял у стены, возле входа. По виду типичный горожанин, невзрачный и совсем не запоминающийся. Единственно взгляд. Острый и цепкий.

– Да, что хотели?
– поинтересовался я в ответ, а мужичок, достав из кармана и развернув пергамент, произнёс:

– С вас два медяка за разбитую кружку.

– Да, конечно, - свободной рукой я порылся в кармане, после чего опустил в подставленную ладонь две мелких медных монетки.

– Хорошего отдыха, - пожелал мне напоследок он.

– И вам, - улыбнулся я в ответ, после чего, закинув девушку поудобней, пошел на квартиру.