Когда Кай снова поднял голову, его глаза были полны раскаяния. Узел затянулся.

— Иза...

Мне не нужно было спрашивать о причине его вины

— Все в порядке, — заверила я его. — Я принимаю таблетки. — Он был не единственным, кто увлекся. Мысль о презервативах даже не приходила мне в голову до этого момента.

— Мне не следовало этого делать… Я не... — Он провел рукой по лицу. — Черт, — повторил он. Его пристальный взгляд скользнул по мне, задержавшись на моей шее и груди. Я посмотрела вниз и поморщилась, когда увидела засосы на своей коже. — С тобой все в порядке?

— Более чем нормально, если судить по моему оргазму, — съязвила я, надеясь стереть его хмурый взгляд. Это не сработало. Мой рот смягчился от нового беспокойства. Теперь, когда мой кайф после секса спадал, серьезность ситуации вернулась в полную силу. — Я должна задать тебе тот же вопрос.

Это был глупый вопрос, потому что, конечно, он не был в порядке. Он только что потерял контроль над компанией своей семьи. Но у меня не было опыта решения подобных проблем, и я бы предпочла, чтобы он говорил об этом, а не притворялся, что все было в порядке. По опыту я знала, что замалчивание всего приводит только к еще большим проблемам в будущем.

У Кая перехватило горло.

— Рассел Бертон.

Мое сердце раскололось от оцепенелого неверия в его голосе.

— Да, — тихо сказала я.

Я не знала, кто такой Рассел, но прямо сейчас я ненавидела его больше всего на свете. Нет, поправка: я ненавидела комитет по голосованию больше всего на свете. Надеюсь, что они все подавились своими плохими решениями и уродливыми корпоративными ручками.

Кай не плакал, не кричал и не сказал больше ни слова, но когда он уткнулся лицом в мою шею, а мои руки обвились вокруг его спины, и я почувствовала интенсивность его боли, как своей собственной. Это эхом прокатилось по моему телу, сдавливая легкие и щипая глаза. Он всегда был таким хладнокровным и собранным, что вид того, как он распадается на части, пусть даже немного, вызывал острую боль, которая пронзала меня прямо в сердце.

Я хотела бы, чтобы у меня была сила повернуть время вспять или вбить немного здравого смысла в комитет по голосованию. Поскольку я не могла и мне нечего было сказать, чтобы все стало лучше, я просто обняла его и позволила ему горевать.

ГЛАВА 34

Я проиграл.

Эта фраза прокручивалась у меня в голове так много раз, что больше не имел формы или значения. Однако его влияние не изменилось.

Каждый раз, когда это эхом отдавалось в моей голове, это вызывало один и тот же удар в живот. Выпустил то же самое темное, маслянистое ощущение, которое заскользило по моим венам и образовало бездонную яму в моем животе.

Это было чувство потери, которое было бесконечно хуже, чем само слово.

Я залпом выпил свой скотч. Это не избавило меня от горечи, покрывающей мое горло, но это действительно оградило меня от взглядов и перешептываний. Во всяком случае, в какой-то степени.

С момента объявления результатов выборов генерального директора прошло три дня. За это время я выполнил свою работу как обычно. Я ходил на встречи, поздравлял Рассела и отвечал на бесконечные звонки, электронные письма и сообщения. Ночью я ходил к Изабелле домой, или она приходила ко мне, потому что теперь, когда голосование закончилось, мне было все равно, кто увидит нас вместе.

Мы не обсуждали работу, но в туманные часы между поздней ночью и ранним утром, когда я погружался в нее, а она расслаблялась в моих объятиях, мы находили способы утешать друг друга без слов.

Бармен подвинул через стойку еще один стакан скотча. Я коротко кивнул в знак благодарности и оглядел бар. Вальгалла была переполнена. Это всегда было в пятницу, и именно поэтому я намеренно пришел сегодня вечером.

Люди могли говорить все, что хотели, но я отказывался доставлять им удовольствие прятаться и зализывать свои раны, как побитый пес.

Я был Каем Янгом, черт возьми.

Мне удалось сделать один глоток моего свежего напитка, прежде чем знакомый маслянистый голос испортил мне аппетит.

— Так, так. Посмотрите, кто вышел из игры так скоро после своего поражения. — Виктор Блэк опустился на сиденье рядом со мной, от него разило самодовольством и безвкусным одеколоном. — Ты храбрее, чем я думал, Янг.

— Ты ужасно часто бываешь в Нью-Йорке в эти дни. — Я презрительно выгнул бровь. — Округ Колумбия, наконец, запретил тебе покидать пределы своего города?

Обмениваться оскорблениями с кем-то вроде Виктора было ниже моего достоинства, но мне нужно было отвлечься, когда Изабелла и Данте уехали из города. Накануне вечером она улетела в Калифорнию на день рождения своей мамы, а Данте и Вивиан были в Париже на выходные.

— Что я могу сказать? Нью-Йорк стал таким интересным в эти дни. — Дыхание Виктора окутало облачком водки и я поморщился. Мужчина явно был пьян в стельку, не то чтобы у него были большие мозги, даже когда он был трезв. — Должно быть, это унизительно — терять компанию своей семьи из-за постороннего человека. За Рассела Бертона, не меньше. — Он покачал головой в притворном недоверии. — На твоем месте я бы никогда больше не показывался на людях.