Разъясняя это, Самвел поглядывал на Георгия. И все смотрели на Георгия. Симон — с надеждой, Суринов — с легким вызовом в умных узких глазах, журналист Оник Артанян — с разочарованием. Онику, конечно, хотелось написать для газеты, что новая ГЭС вступила в строй.

Но не надо спешить, товарищи! Поспешишь — людей насмешишь! Тише едешь — дальше будешь! Какая еще есть мудрость в этом роде?

От Георгия ждали последнего слова.

— Хорошо, — сказал он, — я сам проверю. Подождите еще полчаса.

Быстро, чтобы не отвечать на вопросы, он вышел в солнечную свежесть весеннего дня. Не надо было и оборачиваться — Симон шел за ним. Начальник строительства тоже выскочил вслед.

— Вы мне не нужны, идите развлекайте общество.

В маленькую, тесную конуру подсобного барака принесли громоздкий водонепроницаемый костюм.

Георгий влез в пахнущий сыростью, негнущийся костюм и спустился в напорный трубопровод, где выше колена стояла тихая черная вода.

Он вдруг представил себе, что произойдет, если в этот миг открыть шлюзы. Почти увидел, как поток врывается в эту темную, застоявшуюся тишину, наполняет ее движением и ревом, который он, Георгий, уже, пожалуй, и не услышит. Как много запутанных узлов развяжутся сами собой! Георгий почти пожалел о том, что этого не случится. В следующую минуту он содрогнулся и пошел по неподвижной воде, с усилием раздвигая ее тяжелыми сапогами.

Нужно скорей пустить эту станцию. Слишком долго с ней валандались. Ошибкой было давать им так долго разговаривать. Чем больше они говорили, тем больше возникало опасений. Решение надо взять на себя. Все мы большие дети. Сладостное воспоминание детства: идешь рядом с отцом и ощущаешь полную безопасность. Ничего с тобой не случится. За все отвечает существо сильное и могущественное. Очень спокойно.

Здесь работала бригада Юзбашяна. Юзбашян не то что ломика — гвоздя не оставит. Частица риска есть только потому, что станция долго стояла недостроенная.

Возьмем эту частицу на себя.

Прошло не более получаса. Точнее, тридцать семь минут. Никто не уехал, кроме Суринова. У него было назначено совещание. Георгий прошел на свое место, обеими ладонями отталкивая от лба тяжелые пряди волос.

— Пустим воду, — сказал он непререкаемо, — ничего там такого нет. — И, предупреждая возражения, добавил: — Под мою ответственность.

Они были достаточно опытными специалистами, чтоб понять происходящее. И все-таки ни один не возразил.

Тесной группой стояли руководители на командном мостике.

Это был пробный, рабочий пуск, без речей и торжественности, однако народу собралось много. Строители не должны были знать о разногласиях начальства и, скорее всего, действительно ничего не знали, но почему-то было необычно тихо.

В глубине, скрытая бетоном, шла уже никому не подвластная схватка воды с колесом турбины. Ищущий выхода поток яростно закрутил лопасти. Георгий отлично знал, что произойдет, если в это стремительное кружение ворвется кусок железа, который мог лежать в трубопроводе под тихой тяжелой водой.

Невольно сдерживая дыхание, он ждал.

В небе трепетала стая голубей. На фоне облаков птицы казались серыми. Все разом сделав неуловимый поворот, они на мгновение исчезли из глаз и тут же возникли вновь в синем просторе белыми хлопьями.

А вода все шла. Лопасти турбины принимали самый большой напор, как положено при испытаниях.

Все было проверено и кончено.

Георгий еще раз посмотрел на голубей. Они вмиг кувыркнулись и снова изменили цвет. Чтобы совсем оторваться от увлекающей силы воды, Георгий потянулся, широко развел руки и ударил ладонью о ладонь.

Вода заглушала все звуки, но Самвел Арамян очнулся и взглянул на Георгия.

— Все? — спросил Георгий.

Простой деловой вопрос прозвучал вызовом.

— Ладно, ладно, — ворчливо отмахнулся Самвел и отшутился поговоркой: — Ты на мокрое место не сядешь…

Здесь больше нечего было делать. Георгий позвал Симона и Оника, который время от времени порывался что-то спросить и махал рукой, не слыша собственного голоса.

Они втроем выбрались из толпы, уже шумной, уже охваченной радостным возбуждением.

— Я тебе нужен? — спросил Симон на ходу.

Он не считал возможным покинуть станцию, пока оставалась хоть крупица риска, но Георгию хотелось уехать именно сейчас. Да нечего тут делать и Симону. Выстроили, пустили, поехали дальше!

Вода шумела. Белые птицы трепетали в небе.

— Ну как, Ефим Гаврилыч, новую начнем?

Бригадир монтажников протянул Георгию жесткую руку:

— Будет с меня. О душе пора подумать. Домой подаюсь, на Кубань.

Георгий подмигнул Онику:

— Тридцать лет все на Кубань подается. Ты заходи ко мне, Ефим Гаврилыч, потолкуем о жизни.