Все кончилось в одну ночь. Увели сына, увели невестку. Хотели забрать в детский дом внука, но бабушка Заруи не отдала. Снова пошла она по людям — кому шерсть помыть, одеяло состегать, кому томат сварить или маринад на зиму поставить.

Внук был светом ее глаз. В сорок втором году он и Георгий кончили школу и, обнявшись как братья, пошли на войну с немцем.

Ох, как болело сердце!

— За обоих? — ревниво спрашивала Гаяна.

Конечно, за обоих. На обоих гадала она у самых известных гадалок. Правду сказали: один спас жизнь другому и оба вернулись домой.

— Папа, скажи правду, ты спас дядю Ваню или он тебя?

— Чепуха. Никто никого не спасал. Мы только в училище военном вместе были, а там нас разослали по разным частям.

Но бабка знала, что знала. И в этом дети больше верили ей.

И после войны не сразу утолила Заруи свою тоску по внуку. Несколько лет держали его на чужой земле. А потом в третий раз наполнился счастьем ее дом.

Молодая невестка положила ей на руки ребенка, и бабка нарекла его Артемом. Ах, где он, тот сладкий день, когда сидела она с младенцем на руках и, точно скала, за ее спиной стоял внук! И пусть черная тьма поглотит тот день, когда разбилась машина, в которой ехал он с женой и сыном!

Вынесли из бабкиного дома два гроба, выдали ей из больницы двухлетнего Артюшу. Доктора не сумели залечить его ногу, осталась она короче другой. Бабка не считала своих лет. Снова надо было жить, работать, растить ребенка.

Но, помня старую хлеб-соль, в дверь ее дома вошел Георгий, и она доверила ему своего правнука.

С тех пор дом Георгия стал ее домом.

— И она еще может смеяться! — восхищался Георгий. — Это воплощенный дух нашего бессмертного народа!

— Не обольщайся. Она очень хитра, — говорила Нина.

— Еще бы ей не быть хитрой! Три поколения мужчин в жизнь вывела. Да без хитрости ее давно бы проглотили. Такая старуха — цветок! Украшение дома!

Теперь бабушка Заруи получала пенсию за своего реабилитированного сына. Деньги прятала для Артюши. На себя ничего не тратила.

— Чайник остыл? — спрашивала она Нину, водворяясь по утрам на тахте. — Подогрей, а то вдруг Георгий придет, чаю захочет.

Днем Георгий никогда домой не приходил, но Нина наливала ей горячий чай, придвигала хлеб, сыр, и старуха тонкими коричневыми пальцами вминала кусочки сыра в хлебный мякиш.

— Разве это сыр? В Андижане, бывало, кусочек в рот возьмешь — как в раю побываешь.

Новую квартиру ждали давно. Жили тесно, хотя когда-то комната с кухней и застекленной галерейкой казалась достаточно просторной.

— Захламились мы, что ли? — возмущался Георгий. — Давай что-нибудь выкинем.

Выкинули буфет. Помогло ненадолго. Очень быстро размножались книги. Сползли со стеллажа на пол, влезли на подоконники. Росли дети. К ним приходили товарищи. Жить становилось трудно.

Квартиру обещали, но никто не знал, какая она будет. Двухкомнатная не годилась. Нужен кабинет Георгию, чтоб не уходил по вечерам заниматься в свое управление. Нужна комната Нине и Гаянке. И общая столовая. Артюша привык к самостоятельности в своем чуланчике. Нина обещала отгородить ему угол. Георгий над их планами смеялся.

— Может быть, вам пять комнат на золотом блюдечке?

— Пять не бывает, — отвечала трезвая Гаянка.

Получили три. С большой кухней, где можно обедать, с широкими подоконниками, куда можно поставить давно желанный аквариум.

Про подоконники дети сообщили, когда приехали из очередного рейса. Ваче коротко сказал:

— Через пятнадцать минут грузовик будет. Задержались — грунт на плотину возили.

Значит, позвонил в управление. Внимательный, исполнительный, но с какого-то времени Нина не могла заставить себя смотреть в его бесстрастные красивые глаза.

— Кофе выпьешь? — спросила она.

Ваче передернул плечами. Кто же отказывается от чашки кофе? Выходец из турецкой Армении, он сам научил Нину варить крепкий сладкий кофе, подернутый густой рыжей пеной.

Он отставил стул подальше от стола, сел и натянул на острое колено черный берет. Бабушка Заруи оживилась:

— Эй, парень, не женился еще?

Ваче сделал пренебрежительный жест.

— Почему не женился? Думаешь, очень молодой? Совсем ты не молодой.

Он сощурил глаза:

— Женился бы, да не на ком.

— Вот тебе раз! — старуха хлопнула себя по коленям. — Уж чего в наше время много, так это девушек. В каждом доме есть.

— Не устраивают меня эти девушки.

— Почему? Ученые есть, с высшим образованием, отцовы дочери.

Бабушка Заруи засмеялась тоненьким смехом, предвкушая ответ, который не обманул ее ожиданий.

— Курицы. Протянешь руку — она и присела. У каждой могу в первый же день поцелуй получить. Пусть одна мне пощечину даст — в тот же день женюсь.