Я уцепилась глазами только за последнюю строчку. Ее-то как раз я и успела бегло прочитать! «В случае смерти мужа, все имущество переходит супруге, если не объявятся родственники, и не докажут родственные связи!»

– И много ли у вас родственников? – спросила я, глядя на то, как муж закрывает на изящный ключ ящик стола.

– Ни одного, - резко произнес герцог. – Я – последний в роду.

Он поднял взгляд на портрет красавца – мужчины, который был похож на него как две капли воды. И на портрет красивой женщины, чем-то напоминающей Марию Антуанетту.

Ни одного? Интересно! Если что-то случается, то ищите того, кому это выгодно! А выгодно как раз родственникам. Я подозреваю, что мантикоры кучками и пучками на рынке продаются. И в коробочке, как котята не пищат. И если гипотетически объявилась вторая мантикора, то явно родственных кровей!

– А много еще мантикор? – как бы невзначай спросила я, чувствуя, как подмерзают ноги на каменном полу.

– Я не знаю ни одной, - бросил муж, нахмурив брови. Он очень злился.

– Так значит, это вы охотитесь в городе и в деревне? – спросила я, глядя на спину мужа.

Внезапно в двери постучали.

– Войдите! – резко бросил муж, а глаза его вспыхнули в темноте. Он сделал несколько шагов к двери. – Что случилось?

На пороге стоял мужик. Кажется, дворецкий или мажордом.

– Я уже собирался ко сну, как в двери постучали, а человек в черном сунул мне в руки вот это! – произнес дворецкий, протягивая мятый конверт.

– Положи его на стол. Доброй ночи. Грегор, - выдохнул муж, хмуро глядя на конверт без подписи и печати.

– Доброй ночи, - поклонился слуга и закрыл за собою двери. Значит, вот оно! Мое ожерелье! Выкупленное для того, чтобы скомпрометировать меня в глазах мужа! А я-то думала, когда оно аукнется! Как удачно я зашла!

При мысли о том, что герцог мог получить письмо без меня, мне стало неуютненько. Если он увидит подтверждение в виде своего подарка, то отмазаться будет невозможно! Видимо, на то и был расчет!

И вообще, у меня складывается впечатление, что кто-то хочет моей смерти!

– Как вы думаете, что там? – медленно произнес муж, а я почувствовала, что у меня есть несколько секунд, чтобы что-то предпринять.

А что может предпринять хрупая девушка в такой ситуации? Ударить по голове стулом – не вариант. Поэтому осталось единственное!

Герцог уже собирался подойти к столу и взять письмо, как вдруг я дернула ночную рубашку за завязки, и она упала на пол мне под ноги.

– Ой! – громко произнесла я, закусив губу.

Муж обернулся на мой «ой!» и забыл, зачем вообще шел. Мне кажется, что в этот момент он забыл, как его зовут. Какой конверт? О чем это вы?

– Вы что делаете?
– сглотнул муж, а я видела, как его рука превращается в когти и скребет по столу.

– Я же сказала, я пришла попросить прощения, - произнесла я, до сих пор поражаясь! Да за три часа можно было разжалобить даже трюмо! – Так вот. Вы просили три часа. А я как умею!

Герцог внезапно нащупал письмо, а я сделала резкий шаг к нему и прижалась к его губам коварно - страстным поцелуем. «Мммм! Какое у герцога проклятье!» - поразилась я, когда прижалась к нему ну очень сильно!

Жаркие руки обняли меня, а я краем глаза увидела, как упало на ковер проклятое письмо, выпавшее из рук обалдевшего герцога.

Задыхаясь от яростных и нежных губ, которые проклинали меня за то, что я с ним делаю и обещали, что если меня случайно не убьют этой ночью, то будут любить вечно, я краем глазика выискивала упавшее письмо. Не забывая при этом отвечать на поцелуи!

В старинном зеркале я видела наше отражение. Представьте себе картину. Жадные сильные мужские руки, скользящие по изгибам моего тела, страстные поцелуи, которые расцветают на моем теле томным желанием, герцог, который яростно снимает с себя камзол… И я. Стою себе посреди всего этого эротического безобразия и осторожно закапываю ножкой под ковер злополучное письмо, которое должно было стоить мне жизни! При этом, не отвлекаясь от процесса!

Глава 49

Кошечка так осторожно не возится в лотке, как я во время страстного поцелуя.

Когда письмо было похоронено под ковром, а сверху на него упала тонкая батистовая сорочка, бесстыже прятавшая от женских глаз роскошное тело, я бы выдохнула с облегчением, если бы не одной но.

Я прямо физически чувствовала, как жгучая ревность мужа смешивалась с желанием. Когда сильные руки прижимали меня к себе, я просто сходила с ума. Расстегнутая пуговка штанов вызывала во мне дикую слабость.

В каждом жадном и грубоватом поцелуе смешивалась ревность, словно муж хотел высказать мне поцелуем все, что думает обо мне, о моих любовниках и о той ужасающей ревности, которая сжигает его дотла.