Шрифт:
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
На сцене слева буква «М» московского метро. Справа — памятник Пушкину, что стоит в Симферополе. Но эти символы Москвы и крымского города могут отсутствовать, если удастся обойтись без них.
На авансцене — садовая скамейка.
Появляется элегантный, седой и моложавый мужчина — Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч с письмом в руке.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч (зрителям). Я адвокат. За долгие годы я распутал немало жизненных узлов. И, клянусь, всегда искал только справедливости. Но стоило простой житейской истории коснуться меня самого — да что там коснуться, прокатиться по мне, я один из ее участников, — и я беспомощен. Перечитываю это письмо и не знаю — что ответить? Надо ли отвечать? Что двигало мною с самого начала? Боязнь одиночества? Поздняя любовь?.. Остаток любви, так и не израсходованный за всю мою жизнь? Или вечное стремление к юности, даже ценой того, что готов продать свою душу дьяволу? Свою душу?.. Если бы только свою… А началось все так. Летом прошлого года, проездом в Мисхор, я сделал остановку в Симферополе. И отправился погулять по городу, к которому издавна отношусь с симпатией. Многое изменилось. Появился памятник Пушкину. Не знаю почему, но этот памятник, может, именно своей сдержанностью — Пушкин попросту сидит в кресле, опустив левую руку и оперев правую на ногу, — сразу пришелся мне по душе, и я сел неподалеку. (Садится на скамейку.) Что за нетленный феномен! Время идет, и не стареет созданное им. Наоборот, становится все более современным. И нужным. И это в наше-то время, когда всему хотят найти материальный смысл… Не успел я, однако, присесть, как вижу — приближается мой московский знакомый. Зовут его Игорем Михайловичем, но я — Игорем. Обаятельный малый, и хотя значительно моложе меня, но опытный адвокат, ничего не скажешь.
Появляется И г о р ь.
И г о р ь. Кого я вижу? Дмитрий Николаевич! Какими судьбами?
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Проездом в Мисхор. А вы?
И г о р ь (садится рядом). Веду тут дело одного безнадежного проходимца.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Это вы по молодости — о безнадежности.
И г о р ь. Клейма на нем негде ставить.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Ну, клеймо поставить дело нехитрое. Вот смыть…
И г о р ь. А вам удается?
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Иногда.
И г о р ь. Вы мэтр. Адвокат с именем. На вас работает репутация.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Сначала мы работаем на репутацию. Потом она на нас. Но, по совести, безнадежные люди мне почти не встречались.
И г о р ь. Это вы судье и прокурору расскажите.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Я вам говорю.
И г о р ь. Что же, в принципе, я понимаю. Иначе как же строить защиту? Но…
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Вот «но» тут лишнее.
И г о р ь. Вы известный идеалист. А мы грешные…
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Все грешные. (Указывает на памятник.) А уж он-то…
И г о р ь. Пушкин?
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Именно. Однако, прикоснувшись к нему, мы почему-то узнаем, что мы не только грешные, но даже, чем черт не шутит, великодушные, смелые, честные.
И г о р ь. Вы, значит, пришли сюда, так сказать, прикоснуться?
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. С риском выглядеть в ваших глазах смешным — да.
И г о р ь (кивая на памятник). Что же, прикасайтесь. Не буду мешать.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Вы-то как раз не помешаете. А вот сюда идут экскурсанты, вот они…
И г о р ь (глядя за сцену). Но экскурсовод-то, экскурсовод… Обратите внимание. Красотка!
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч (зрителям). Она действительно была привлекательна. И еще — отличный московский говор. А текст… Ни одной банальности. Ничего казенного. Она толково рассказала о недолгом пребывании Пушкина в Симферополе и очень естественно прочла его стихи.
И г о р ь. Это же надо, какой экземпляр в провинции!
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Прелестна.
Справа входит гид — Л ю б а.
Л ю б а (экскурсантам, за сцену, продолжает). Как известно, Пушкин был выслан из Петербурга в двадцатом году. Как раз перед этим он закончил поэму «Руслан и Людмила», которую начали печатать уже без него. Кстати, пролог «У лукоморья дуб зеленый» был приписан позднее, ко второму изданию поэмы в двадцать восьмом году. Пробыв в Крыму всего три недели, Пушкин проследовал к главному месту своей ссылки — Кишиневу. Но как ни кратко было пребывание поэта здесь и хотя проезжал он через Бахчисарай совсем больным, а все же написал потом о Крыме: «Растолкуй мне теперь, почему полуденный берег и Бахчисарай имеют для меня прелесть неизъяснимую? Отчего так сильно во мне желание посетить эти места, оставленные с таким равнодушием? Или воспоминание — самая сильная способность души нашей и им очаровано все, что подвластно ему?»
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч (как бы себе). «Или воспоминание — самая сильная способность души нашей?..»
Л ю б а (экскурсантам, за сцену). А теперь перерыв десять минут, чтобы вы могли сделать снимки. И отправимся дальше. (Подходит к скамейке.) Извините, я не помешаю?
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Нет, пожалуйста.
И г о р ь. Присаживайтесь. Мы с удовольствием послушали ваш рассказ.
Л ю б а (садясь). Спасибо.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Вы москвичка?
Л ю б а. Всю жизнь в Симферополе.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Откуда же безупречная московская речь?
Л ю б а. Стараюсь. Учусь.
Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Кроме того, вы превосходно прочли стихи.
Л ю б а. Ну уж и превосходно. Я окончила театральное училище. Несколько лет была актрисой. В местном театре.
И г о р ь. А почему бросили?
Л ю б а. Разные причины.
И г о р ь. С вашей внешностью и вообще… прочими данными… Как это они вас отпустили?