И г о р ь. И все-таки не знаю.

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Вы обязаны рассказать ей правду. Поймите, врать бесполезно. И прятать голову под крыло нечестно. Вы и так совершили достаточно.

И г о р ь. Я увлекся. Она действительно прелестна. Но я не могу сделать то, что она от меня ждет. Я просто не тот человек. И потом, вы же знаете, я связан. Я не женат, но у меня Тамара. Много лет…

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Вы обязаны найти выход.

И г о р ь. Однако она тоже не девочка. Взрослая, замужняя женщина. С ребенком. Она тоже должна была думать о себе.

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Это вы так сейчас себя успокаиваете? И что же, помогает?

И г о р ь. А по какому, собственно, праву вы меня осуждаете? А вы-то сами? А ваши письма? Зачем писали? Я уже давно хотел вам сказать: все дело вообще в вашем подходе к жизни. Вы уж извините, дорогой Дмитрий Николаевич, но нельзя же так сегодня! Я знаю, вы полагаете, что Любовь Сергеевна так поступила, потому что я моложе. Само собой, это имело значение. Но не главное. А суть в том, что вы живете в прошлом веке. Нет, это просто чудо, что вы, адвокат, знающий изнанку жизни как никто, а живете в мире иллюзий. Страдания облагораживают, да? Справедливость торжествует. Скромность украшает. Будь хозяином своего слова. Ну и так далее, тому подобное. В общем — то, что родители обычно говорят детям. А потом на их же глазах делают обратное. А как же? Иначе не проживешь. Нет, все верно, но с поправками. Да, справедливость торжествует. Но вот проблема, как дожить до этого? И хозяева слов своих встречаются. В том смысле: хочу исполню, хочу наплюю. А уж то, что страдание облагораживает, — это точно. Но почему-то страдающих избегают или презирают. Спрашивается, что же им со своим благородством делать? А о скромности слышали, говорят: сам себя не похвалишь — сидишь как оплеванный? Вот и с Любовью Сергеевной вы оказались в плену собственных концепций. Вы ей: как Петрарка Лауре. А она не Лаура и даже не тургеневская женщина. А самая современная. Просто письма, одни письма? Сколько это могло продолжаться? Она вас ждала, а не ваши концепции. Но вы не ехали. И правильно делали. Ведь не женились бы? Зачем вам эта морока — молодая жена? Значит, приехали бы — и роману каюк. Да еще со слезами. А я взял все на себя. Вас уберег от угрызений совести. Она получила хоть что-то реальное. А я…

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Знаете, вот за это дают пощечину. Да не в моем характере мордобой. Жаль, нет дуэлей.

И г о р ь. А то вы бы меня…

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Обязательно.

И г о р ь. И подставили бы свой лоб под пулю?

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Ваш тоже.

И г о р ь. Я же говорю — вам надо было родиться в прошлом веке.

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. А вам?

И г о р ь. А мне и в нынешнем хорошо.

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Неужели вы всерьез думаете, что на этом все может кончиться?

И г о р ь. Для меня — да.

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. А для меня — нет. И для вас, хочу надеяться, тоже. Но главное, для нее. (Уходит.)

И г о р ь (после паузы). Да… Противная история. Обиделся старик. Ну и черт с ним. Выпить, что ли?.. Нет, он, конечно, мужик не вредный, но нельзя же так близко к сердцу!.. Ну ничего, обойдется. (Прохаживается взад и вперед. Затем останавливается.) И все-таки его занесло. Перестал он со мной здороваться. Вообще замечать меня.

Медленно входит Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч и усаживается.

Здравствуйте, Дмитрий Николаевич.

Тот молчит.

Не хотите со мной разговаривать? (После паузы, пожав плечами, уходит.)

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч (зрителям). После этого я получил от нее еще письмо. Но уже не распечатывал его и содержания не знаю. Я не хотел бесполезных разговоров с Игорем. Все равно человека не заставишь быть честным, если в нем не возникло этой потребности. Выходит, надо взять объяснение с Любой на себя. Написать ей? Нет, это трусливый выход. Да и потом… Подумать только, что там с ней происходит? Тем более надо ехать. И немедленно. Не дай бог, если она приедет сама. Услышать все это, а потом возвращаться униженной обратно… Ни за что! И я поехал. Разумеется, без предупреждений. Еще не хватало, чтобы она меня встретила. Я хотел было пойти к ней на работу, но потом подумал, что ей будет легче, если встреча произойдет при случайных людях, в свободной обстановке. Поэтому, выяснив в турбюро ее маршрут и часы работы, я стал дожидаться, когда она появится с группой на том же месте, у памятника Пушкину. (Садится на скамью.) Я узнал ее сразу. Она шла впереди небольшой группы, глядя перед собой.

Появляется Л ю б а. Говорит, обращаясь к невидимым экскурсантам.

Л ю б а. А теперь вы можете сделать несколько снимков и выпить водички. Видите, вон там киоск. Пять минут перерыва, а затем мы пойдем дальше. (Подходит к скамье и устало опускается на нее.)

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч (перед этим встал и отошел в сторону, теперь подходит к Любе). А куда мы пойдем дальше?

Л ю б а. О, у нас большой маршрут. (Взглянув на него.) Батюшки! Да я вас знаю. Постойте, постойте… «Погасло дневное светило…»

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч (просияв). «На море синее вечерний пал туман…»

Л ю б а. Ну правильно! Это были вы! Прошлым летом. Вместе с Дмитрием Николаевичем. Еще забавную историю мне рассказали. Про кота, помните? Я теперь всех в калошу сажаю! А Дмитрий Николаевич недавно приезжал. Да он вам, наверное, про меня говорил. Он мне после той, первой встречи стал писать, и я даже поначалу, признаться… А куда он, кстати, пропал? Что это вообще за манера? Надеюсь, не болен?

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Нет.

Л ю б а. Или какая-нибудь секретная командировка? У вас бывают такие?

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. У меня — нет.

Л ю б а (бросив взгляд на часы). Ой, мне же надо вести группу дальше! А может, и вы с нами пойдете?

Д м и т р и й Н и к о л а е в и ч. Нет. Я должен… Мне надо…

Л ю б а. Рада была вас повидать. Увидите Дмитрия Николаевича, передайте, пожалуйста, что я на него очень сержусь. А вам спасибо. Это очень, очень мило с вашей стороны, что вы меня нашли. (Быстро целует его и исчезает.)