Огонь зарумянил свежие мясные бока. Жир каплями тёк в костер, аппетитно шкворчал и шипел. Руну вспомнилось, что изжарить мясо на костре оказалось задачкой не из легких, а для него самого и вовсе невыполнимой.

— В Вирании, на рудниках, — наконец, пробасил головорез.

— Ты виранец? — Рун спросил и захотел укусить себя за язык. Мик посмотрел на него, как на глупого.

— Меня взяли отсюда. Ваша… старшая сука, как вы её там звали? Её милостью за разбой я был продан этим чертям, чтоб на их жопы проигранцы играли!

Рун не перебивал, хотя и страшно хотелось ответить на очередное оскорбление Матриарха. Мик, словно чуя, что ему дают послабление, вновь наглел. Парень ждал, что великан-людоед вновь вот-вот примется поигрывать мышцами.

Юный чародей вертел в голове детали догадок, отчаянно надеясь сложить общую картину. Кое-что прояснялось — разбойник не убил его точно так же, как и Читль, но по другой причине. Чародей нужен был ему живым для приманки — убей он Руна сразу и где потом искать эту его Ска?

Может, потому и хотел немного прикопать — вряд ли ослабевший в магии маг способен выбраться из подобного плена без посторонней помощи. И просто прекрасная возможность для пыток.

То, что Мик погнался за ним, словно дикий зверь в попытках прибить в гипотезу не укладывалось, ну так разбойник и не всё рассказал.

Рун слушал дальше.

— С рудников я бежал. Ата-ман поначалу обещал мне месть — но бздеть сызнова под еганую стену, чтобы пришлёпить с десяток засиранцев — такая себе идея.

— И ты отказался?

— Я хотел сорвать с мудилы все его железки, оторвать думило и сожрать уши. Ар-ро, если бы ты только знал, пацан!

Рун задумался. Мик не из местных — его притащили из-за Стены. Но как? Кто позволил? Невозможно пройти через магический заслон. В голове эхом прозвучал противный смешок Вигка о том, что стена вот-вот развалится и уже дала хорошую такую трещину.

— Он оказался сильнее?

Мик расхохотался на вопрос, покачал головой. У юного чародея перед глазами возникла картина того, как заключённый в механический виранский доспех мерзавец ломал мастера Рубера.

— До этого не допрыгалось. Падлюка оказался ловок на обещания и сладок, что пизда в соку, на слова. Он сказал, что я смогу взять всё, что захочу. За годы среди виранских тварей я уяснил кое-что — они повёрнуты на еганых технологиях Древних.

Рун опешил. Меньше всего он ждал столь умных слов от кого-то вроде разбойника-великана. Под мохнорылой личиной, оказывается, прятался крепкий ум…

— И зачем тебе автоматон? Ска… — юный чародей запнулся: имя, что он присвоил своей механической кукле вряд ли могло сказать Мику хоть о чём-нибудь.

Но сказало.

— Служебно комбатантный автоматон — вот почему ты кликаешь её Ска. Ар-ро, сопляк, тут не нужно много ума, чтобы догадаться.

Парень сглотнул. Мясо, наконец, изжарилось, а в чародее вдруг пробудился голод. Ска взяла предназначенный господину кусок, проанализировала его на токсины. Что ж, верить разбойнику не стала бы даже автоматон…

— Я искал подобных ей, собирал, ломал, чинил. И продавал знания.

— Значит, дело всё-таки в деньгах? — прищурился Последний из Двадцати.

— Ар-ро, пацан, разве за неё платили деньгами?

Рун не ответил, потупил взгляд. За автоматонов, подобной ей брали только магическими услугами и ничем больше. Вот только те знания, о которых говорит Мик — остались ли они ещё у Ска после всего того, что с ней случилось? После стольких лет, поломок? Стали бы виранцы отдавать чародеям в руки то, что сами ценят больше всего на свете?

Парень обратил взор к стальной деве, но та осталась беспристрастна — Мик говорил правду от начала и до конца. Может, вдруг подумалось ему, он поторопился и не такк уж умён головорез, сидящий перед ним?

Рун вдруг качнул головой, прогнал наваждение стоявшее перед глазами. Не было костра, ужина, скалящего зубы Мика. Но Читль была — девчонка по-прежнему спала, не замечая сидящего напротив неё призрака. Мяхар задумчиво курил, поймал на себе взгляд своего ученика, улыбнулся, помахал ладонью у него перед лицом.

— Знаешь что, малец — не каждая правда то, чем она является.

— Он солгал?

Старый разбойник решил оставить вопрос на откуп тяжкому молчанию. Рун закусил губу, зябко поёжился.