„Китайщина" чрезвычайно характерна для всех дворцов XVIII века, а проникновение ее в Россию обусловлено двумя причинами и шло по двум путям - с Запада и с Востока. В Западной Европе и в частности во Франции интерес к Дальнему Востоку возник в связи с вовлечением его в круг интересов торгового капитала, но мода придворной знати на китайские и японские художественные изделия была своеобразным стремлением к „экзотике", характерным для общества, переживавшего свой исторически неизбежный упадок. Пресыщенные жизнью и искусством, салонные мотыльки французской аристократии охотно обращали свой взор к чудесным и неведомым странам, сулившим новые наслаждения притупившемуся художественному восприятию. Тончайший восточный фарфор стал расцениваться почти на вес золота, а изделия, украшенные китайскими лаками, успешно конкурировали с наскучившей своей однообразной торжественностью мебелью европейских мастеров.

Наряду с общим подражанием западному дворцовому строительству „китайщина" явилась в России XVIII века рабским копированием европейской моды. Подобные кабинеты были своеобразными филиалами „кунсткамер" [1] и показывались посетителям дворцов в ряду других редкостей и „курьезов". Развитию этой моды способствовало и непосредственное знакомство России с Дальним Востоком, уже вполне серьезные попытки русского правительства установить с Китаем торговые сношения. Отправлявшиеся туда посольства получали заказы привозить посуду и другие изделия китайского мастерства для украшения царских дворцов. Однако для этой цели подлинных восточных вещей не хватало и они охотно заменялись европейскими „в китайском вкусе" Таковы и в этом кабинете голландская печь украшенная якобы китайскими сценами, и изготовленные в Англии стулья.

[1 "Кунсткамера" - хранилище редкостей, прототип музея; в России основана Петром I к началу ХVIII века.]

Политика царской России и в XIX и в XX вв. уделяла большое внимание дальневосточным делам.

Об этом напоминают пополнения китайских кабинетов, происходившие вплоть до самого последнего времени. По другую сторону следующего - картинного зала находится второй китайский кабинет, ничем существенным не отличающийся от первого.

„Народ, который поет и пляшет - зла не думает".

Екатерина II

„Продается живописец молодой человек с женой годной в официанты, лакеи и рекруты".

Московские ведомости 1796 г.

расположенный на главной оси дворца, открывает панораму Нижнего сада с „Самсоном" и группой окружающих его фонтанов. Этот зал, один из наиболее пышных по отделке, был своеобразной картинной галлереей и предназначался для приема иностранцев.

Стены его сплошь украшены коллекцией портретов итальянского художника Ротари, работавшего в России в пятидесятых годах XVIII века. Эта огромная коллекция, состоящая из 368 преимущественно женских портретов, была куплена Екатериной II после смерти художника специально для устройства в Петергофе „кабинета мод и граций".

Допущение во дворец наряду с горделивыми и напыщенными портретами придворной знати этих изображений представителей низших сословий - было новым и своеобразным явлением. Причина его не только в подражании очередной западной моде, но и в настойчивом желании дворянства и самой „матери отечества" доказать „внеклассовость" дворянской власти и процветание страны под скипетром „просвещенной" монархии. Нежелание замечать темные стороны крепостничества, стремление „грубую" действительность жестоко - эксплоатируемой страны заменять „изящной правдой" и „красивой ложью", - вот социальный заказ искусству, заставлявший живописцев изображать не настоящих нищих и приниженных „мужиков", а „счастливых" крестьян в кокетливых позах с пленительными улыбками, а сантиментальных литераторов писать о „трудолюбивом земледельце, стремящемся ликуя к своему плугу, проводящем в радости трудные бразды, как между тем легкий сонм птиц наполняет воздух и леса сладкогласым пением". [1]

[1 „Экономический журнал" конца XVIII века.]

Но идеализация сельской жизни и „сладостной натуры" имела и другую причину, созревшую во Франции, где дворянское господство быстро приближалось к крушению. Пресыщенная разнообразными удовольствиями, расслабленная необузданным развратом, придворная знать, наряжаясь в маскарадные костюмы пастухов и пастушек, мечтала о наивной простоте и нетронутом здоровьи "чистых сердцем детей природы". Эта новая мода оказалась занесенной и в Россию, и потому среди портретов Ротари мы можем встретить изображения не только действительно сельских жителей, но и придворных щеголих и модниц, спешивших скромным нарядом и сентиментальной позой оставить потомству приятные улыбки.

Картинный зал

Нужно только сказать, что сами художники, выполняя социальный заказ разлагавшегося класса, далеко не всегда разделяли его вкусы и наслаждались миражами, создаваемыми их искусством. И это особенно относится к русским мастерам - выходцам из „подлого" крепостного звания. Они никогда не были гарантированы от посылки на конюшню или от продажи вместе с семьей, как продавались гнедые лошади или выводки гончих.

Плафон, украшающий этот зал, самый ранний во дворце и был исполнен художником Тарсиа в 1726 году. Он развивает уже знакомую нам тему прославления самодержавия. Мужская фигура в пышном царском одеянии, со скипетром в руке и под императорским штандартом, представляет царскую власть, как бы охраняющую все те блага, которые олицетворены предстоящими фигурами - торговли, правосудия, военного могущества.

„ Прохладная страна! места прёузорочны!

Где с шумом в воздух бьют стремленья водоточны…