– Тогда можно нанять разносчиков, которым платит мэрия. Чтобы они забрали у всех участниц приготовленное на конкурс и разнесли по членам жюри. А в условиях прописать, что все должны приготовить порционные блюда.

– Договорились. Что дальше? О, демоны, одаренность... вот скажи мне, адептка Драйвер, какую именно одаренность должны продемонстрировать самые красивые адептки академии, находясь на карантине? Альтернативную?

– Может, вы нас недооцениваете? Я же сегодня погасила магию сама, - чуть улыбнулась Анастасия.

– Хочешь дойти до финала?
– в ответ спросил Малкольм и тут же пожалел: с нее мигом сошла улыбка, а в глазах появилась грусть.

Пока они, незаметно для самих себя, приканчивали целую тарелку сырого мяса, Ося нетерпеливо вертелся в ногах. Быстро поняв, что спасение голодающих - дело лап самих голодающих,тролль использовал весь арсенал доступных средств. Вздыхал, жалобно смотрел, укоризненно качал всем тельцем сразу. А потом пошел в атаку носом: вскарабкался на ближайший стул и сунулся в почти пустую тарелку.

– Не лезь на стол, - буркнул Малкольм и отпихнул нос в сторону.
– Сейчас покормлю.

И уже для Анастасии добавил:

– Может, отменить?

– А можно?

– А кто мне запретит?

– То есть менять регламент с условиями участия нельзя, а отменять самый главный этап можно? А если кто-то хочет не только красивую жену, но и умную?

– Это он зря, - фыркнул Малкольм.

Ося снова сделал попытку влезть в тарелку и снова получил по носу. Видимо, голод отключил у тролля природную пугливость и толкнул на безрассудные вещи - от привычного «чпок» Ося удержался.

– Сказал: сейчас покормлю. Хорошо, тогда конкурс одаренности будем делать теоретический.

– А это как?

– Будете разрабатывать артефакт. С полными теоретическими выкладками. Но без практической части. А практическую часть опустим. В женщине должна быть загадка.

И опять Ося сунулся в тарелку, но на этот раз они с Анастасией потянулись к нему одновременно. Где-то на середине пути их руки встретились, и Малкольм впервые за много лет испытал довольно приятное тактильное ощущения, кончиками пальцев скользнув по нежной прохладной коже девушки.

В силу особенностей расы Малкольм предпочитал не драконить ощущения - совсем ни к чему демонстрировать звериную сущность, которая порой просыпается от совершенно неожиданных вещей. Но сейчас, к собственному удивлению, зверь внутри не взбунтовался, требуя дать волю инстинктам, а довольно заурчал.

Анастасия вздрогнула и отдернула руку. Воспользовавшись общей заминкой, с задорным хлюпаньем, всосал остатки тартара, убрал нос и довольно икнул.

– Ну вот, опять бифштекс не получится, - хмыкнул Малкольм.

Покрасневшая до кончиков рогов Анастасия так резко вскочила, что стул за ней опрокинулся и уж тут от «чпок» Ося не удержался.

– Мне нужно заниматься!
– пробормотала адептка.

– А последний конкурс?!
– вслед ей крикнул Малкольм.

– К последнему нас уже выпустят!
– донеслось из недр дома.

Если бы Малкольм мог повторить это с такой же уверенностью.

Я влетела в комнату, закрыла за собой дверь, трижды проверив, что она заперта,и с облегчением закрыла глаза. Как же сложно быть полукровкой! Кажется, словно кто-то наложил проклятье, усиливающие эмоции в несколько раз. Когда я думаю о конкурсе, меня охватывает такой ужас, что я веду себя просто отвратительно.

Съела целую миску сырого мяса! Как какой-то. демон.

«Ты и есть демон, Анастасия», - как всегда невовремя вылез внутренний голос.

Но слушать его не хотелось .

Мое внимание привлек светящийся МагПад. Судя по ярости, кто-то пытался добиться ответа уже довольно долго. Конечно, я была уверена, что это девчонки. И хотя даже с ними мне не слишком хотелось говорить, я все же взяла артефакт в руки и села за стол.

Но, к собственному удивлению, увидела в МагПаде Генри.

– Привет, - улыбнулся он своей коронной, немного нахальной, улыбкой.
– Занята?

Будь я Осей, все эмоции бы выразила емким коротким «чпок».

Неимоверным усилием я сдержалась и не ощупала рожки. Генри наверняка заметил бы и еще больше надулся. Первым порывом было если не выбросить МагПад в окно,то как минимум деактивировать артефакт, чтобы бывший еще с минуту удивленно на него таращился, не веря в такое пренебрежение к его персоне. Но гордости не хватило,и я села за стол, сложив на груди руки.

– Чего тебе?

– Чем занимаешься?
– безмятежно, словно мы и не расставались, спросил Генри.