В животе постоянно урчало, синяки и раны вечно ныли и болели, сам бард просто мечтал искупаться и постирать одежду, но он упорно шел вперед, стараясь не обращать на свои нужды внимания. Кион не совсем понимал, в какую сторону он шагал и где находился тот далекий город, о котором рассказывала Марта, но поворачивать назад бард не решился. Он помнил, как легко ведьма нагоняла его в лесу, помнил и то, что за все время, пока он собирал ей долг в городе, паутина не слетела с его тела ни на сантиметр. Наоборот, она с каждым днем поднималась все выше. Значит, ведьма и правда повесила на Киона магическую метку и с помощью нее знала, где он находится.

Кион понятия не имел, как далеко Нико может видеть метку на своих жертвах, поэтому он старался как можно скорее покинуть эти места. Поначалу бард совсем поник, но чем дольше думал о событиях последних недель, тем больше убеждался в том, что ему несказанно повезло. Дважды. Он сумел сбежать от людоедок и остаться целым.

Бард вспомнил слухи о пропаже людей и выругался про себя. Ему бы стоило догадаться, что это все было делом рук людоедки, а не медведя или химеры. Кион пощупал себя, чтобы убедиться, что у него все тело на месте. Это ведь не иллюзия? Кион ведь и правда остался жив и все это не обман магии людоедок? Как бы не получилось так, что они сейчас доедают его мозг, а сам он думает, будто сумел удрать. Бард вспомнил, какие иллюзии наводили на него Сэра и Нико и отмел свои страхи о том, что все это ему кажется. Насколько знал Кион, ведьмы не умели сами выбирать, какие иллюзии они покажут своим жертвам, они просто наводили приятный морок на людей, чтобы те не сопротивлялись, пока людоедки лакомились их мозгами и воспоминаниями. Люди уже сами видели в иллюзиях что-то свое. И Киону мерещились богатые комнаты и прекрасные пейзажи, будто не из этого мира. Краски были такими яркими и сочными, что глядя на зеленое поле вокруг себя, Киону оно показалось невзрачным и тусклым по сравнению с его видениями.

Бард продолжил идти, стараясь не обращать внимания на свои раны и ссадины. Ткань, которой он вчера обмотал ладони, вся пропиталась кровью. Пальцы болели от полученных порезов, но в то же время все это лишний раз напоминало Киону, что он остался жив и сумел уйти от людоедки практически без потерь. Потом Кион вспомнил про свой мешок, доверху наполненный едой, который остался лежать в лесу и живот его снова заурчал.

Кион шел уже довольно долго, лес, Нико и город, окруженный стеной, остались далеко позади, а впереди перед бардом блеснула речка в полуденном солнце, вдоль которой росли деревья редкими рядами. Кион в предвкушении улыбнулся и направился к реке. Наконец-то он сможет смыть с себя всю грязь, промоет раны и постирает одежду, а завтра с утра отправится дальше в путь. Интересно, а в этой реке водится рыба?

Кион преодолел кажущееся нереально долгим расстояние до реки и прошелся вдоль ее берега. Бард придирчиво высматривал место, где он сможет сегодня отдохнуть и умыться. После получаса привередливого осмотра Кион все же нашел место, которое ему более менее понравилось. Он собрал сухих веток, но костер разжечь так и не смог, а это в свою очередь означало, что рыбу ловить не имело смысла, если бард не сможет ее поджарить.

Под громкое ворчание желудка Кион сбросил с себя одежду и меч, а сам погрузился в теплую воду. Он смыл с себя всю грязь, пыль и застрявшие листья в волосах, промыл раны на теле и ладонях, а затем хотел постирать одежду, но передумал. Без костра она будет долго сохнуть, а сам Кион замерзнет, если ночью останется не только без теплого огня, но и без одежды. Бард проторчал на берегу реки некоторое время, пока не обсох, затем снова оделся, чувствуя, что купание прошло зря, раз пришлось снова нацепить грязную одежду. Кион пристегнул ножны с мечом к поясу и направился прочь от реки и еще дальше от ведьмы. Живот уже практически не молчал, то и дело периодически раздавалось его ворчание и Кион понял, что ему нужно съесть хоть что-нибудь.

По пути бард стал высматривать нечто съедобное и ему повезло. Кион сумел найти на поле землянику. Он принялся есть все ягоды подряд, лишь бы уже не чувствовать этого сосущего голода. К сожалению, пир длился не долго, а тех ягод, что нашел Кион, ему явно было мало и они только сильнее разыграли его аппетит.

Вновь оставшись ни с чем, Кион поплелся дальше по полю, где впереди он заметил дорогу. Не ту широкую и мощеную, как в городе, а обычную, протоптанную людьми и повозками с лошадьми. Людей нигде не было видно, дорога не особо пользовалась популярностью, как главный тракт, но Киона это сейчас устраивало. По дороге он наверняка выйдет к какому-нибудь населенному пункту, где можно будет попросить еды у местных жителей. Кион даже придумал себе слезливую историю, чтобы не платить за еду. Да и платить ему было в любом случае нечем.

Повеселев и приободрившись, бард быстро достиг дороги и пружинистой походкой пошел по ней в ту сторону, которая уводила дальше от леса и тайника людоедки. Живот тоже слегка успокоился, словно бы предвкушал ужин, который собирался выпросить Кион у жителей следующей встречной деревни. Но как бы долго не шел рыжий бард, деревни он так и не встретил. Более того, впереди пока не было видно никаких домов.

Солнце уже начало потихоньку садиться за горизонт, а Кион все шел и шел вперед, но вокруг все было так же пустынно — только дорога и зеленое поле кругом. Отсюда уже даже не было видно тех редких деревьев, что росли вдоль ручья, где мылся Кион. Живот заворчал и Кион опустился на обочину, вытирая лоб. Он выбился из сил, ему жутко хотелось есть и пить, а еще его раны давали о себе знать. Бард проводил взглядом опустившееся солнце. За то время, что Кион шел по дороге, ему не встретился ни один путник.

Кион почесал в затылке. Вроде и город был относительно недалеко, так почему это место так пустынно? Может, бард все же умер и попал в персональный ад, где он теперь всю вечность будет скитаться по одному полю? Недовольное ворчание в животе тут же отмело эту теорию. Если бы Кион был мертв, ему бы не хотелось так сильно есть.

Кион снова поднялся на ноги, чувствуя помимо жажды и голода еще и усталость. Он по привычке проверил меч в ножнах и медленно зашагал вперед. Где-то там наверняка должна быть хоть какая-то деревня, иначе зачем здесь дорога? Кион резко почувствовал слабость от голода, пальцы его рук затряслись мелкой дрожью, но он упорно шел вперед. Если сейчас Кион остановится, то он точно останется голодным. А вот если продолжит идти, то у него есть шансы наткнуться на деревню и попросить у жителей немного еды.

Он продолжал шагать даже тогда, когда наступили сумерки. Теперь Кион был уверен, что Нико потеряла его — за все время пути на его теле так и не образовалась ее паутина. Это радовало барда и придавало сил идти дальше, хотя их практически не осталось.

Кион достиг пригорка и начал потихоньку подниматься, не сходя с дороги. Из-за наклона не видно было, что ждет его впереди, но бард надеялся, что он увидит огни, которые бы означали, что где-то там есть населенный пункт. Потратив все свои оставшиеся силы на восхождение, Кион остановился и перевел дыхание. В любой другой день эта горка вовсе бы не доставила ему неприятностей. Да по ней любая крестьянка могла легко подняться даже с полными ведрами воды. Но Кион весь день был в пути, он жутко устал, хотел сильно пить и был голоден, как стая волков. Помимо этого, его тело постоянно ныло и болело и восхождение по небольшой возвышенности отняло последние силы барда.