Замечаю Марину и Александра, как отец и говорил, они здесь, но оба выглядят ужасно. И если Александр пытается держаться уверенно, в нем все также чувствуется мощь и сила, то Марину я не узнаю, в ней словно что-то умерло… Прислушиваюсь к себе, всматриваюсь в ее лицо и от догадки меня обдает кипятком. Я не чувствую ее волчицу, она просто человек. Что за хуйня? Как такое возможно?

Матвея, брата-близнеца моего отца нет. Родной дядя не соизволил прийти даже на такое знаменательное событие. Или нужно спасибо сказать кое-кому другому?

Я не слышу и не замечаю ничего вокруг кроме того, что мне нужно подметить. Дана незаметно тычет в меня, возвращая в реалии.

Мне нужно поцеловать невесту и сделать это нужно все с той же счастливой улыбкой на лице, с которой стою здесь все время, главное не поморщиться от отвращения. Мысленно прошу прощения у моей девочки, хотя знаю, что она не услышит этого. Даже не представляю, что она испытает, увидев это.

А что было бы со мной?

Да я бы сдох от боли, тоски и предательства.

Целую Дану как описано в лучших романах, вот только я представляю на ее месте малыху, иначе не выдержу. Но кого я пытаюсь обмануть, она совершено не похожа на мою пару. А волк недовольно рычит и скалится на меня, что мы придаем нашу истинную.

К нам подходят с поздравлениями, я улыбаюсь и отвечаю всем одно и тоже на автомате. А в голове сменяются мысли о Мире и о том, как я буду рвать глотку своему отцу, когда вызову его на бой. Как буду вымаливать прощение у своей пары. Ситуация патовая. Я не могу выбирать между сестрой и любимой женщиной, они обе — самое дорогое, что есть у меня. Но Мире сейчас ничего не должно угрожать. Конечно, так я еще не ошибался никогда, а ведь всем сердцем и душой чувствовал беду, чувствовал, что с ней что-то происходит. В очередной раз корю себя, что не поставил метку перед отъездом, ведь хотел же! И сестра в самой что ни на есть опасности, Борис наготове, облизывается смотря на Елизавету и мысленно поимел ее своими ебанутыми извращениями.

Где-то час спустя начинает происходит какая-то чертовщина. Я общаюсь с очередным ублюдком отца, как в голове четко слышу «Глеб, я люблю тебя!». Это точно голос Миры, причем очень четкий, как если бы у нас была налажена ментальная связь, но этого не может быть. Эти слова заставили похолодеть все мои внутренности. Сразу кинул взгляд в сторону друзей, они не подошли ни разу. Догадка посещает мою голову — им всем запретили ко мне подходить. Я слышу трель сотового Ромы, смотрю на него, его лицо становится белее мела, в глазах зажегся опасный огонек, я знаю его такого, это не беззаботный парень, это зверь, который готов кинуться в бой. Вот только какой? Кто звонит и что говорят, разобрать не могу, слишком шумно. Я лишь слышу, как он отвечает собеседнику «едем», жестом показывает близнецам, чтобы они шли за ним, и они все вместе поспешно покидают здание даже ни разу на меня не взглянувши. И я знаю, случилась беда, и мое сердце и интуиция вопит, что беда с моей женщиной, а меня нет рядом.

Не знаю сколько времени прошло с момента как уехали парни, к нам подходит Леонид, отец Даны:

— Дети мои, еще раз поздравляю вас! Я уверен, ваш союз будет крепким и надеюсь в скором времени на волчат. — идиот, какие волчата, у нас с ней по природе не сможет быть потомства… Ну или идиот я.

— Спасибо, папуля, мы сегодня же займемся этим вопросом, да милый? — я так сильно сжал челюсти, что послышался хруст. Отвечать ничего не стал. Мне нужен телефон, и я знаю где его взять.

— Глебушка, ничего не хочешь сказать?

— Конечно милая, как скажешь. Я в свою очередь рад, что приобрел такого замечательного свекра. — тянусь для рукопожатия и объятий.

Леонид, изрядно подвыпивший тянется ко мне чуть ли не целоваться. Э нет батя, я еще не в той кондиции. Но, мне это только на руку. Я немного наклоняю его в сторону, что он не удерживается на ногах и мы вместе заваливаемся на наполированный белый кафель. Пока мы копошимся, я ловко достаю телефон с переднего кармана брюк и прячу в рукав пиджака.

— Папочка. — какой же у нее противный голос.

— Леонид, давайте помогу, может вам стоить пойти прилечь?

— А-ха-х, я просто счастлив за вас дети мои.

Как только этот спектакль погорелого театра заканчивается и больше никто не обращает на нас внимания, я нахожу Лизу глазами и показываю наш жест, который означает, что через пять минут встречаемся в нашем месте. Она умная девочка сделает все без палевно, а если учесть, как все уже накидались, в частности и наш папаша, проблем не должно возникнуть.

— Дана, я видимо переборщил с выпитым, мне что-то не хорошо, тошнит, пойду схожу в уборную. — я сказал официанту, чтобы всегда приносил мне яблочный сок вместо виски, в нем не добавлен аконит, что нельзя сказать про алкоголь. Дане я сказал правду, так как если переборщить с ним, то сначала начнется интоксикация, потом начинает тошнить, все как у людей при переизбытке алкоголя в организме.

— Конечно любимый. Может тебе нужна помощь? Я бы могла сходить с тобой… — игриво, как она думает, предлагает.

— Дорогая, я не думаю, что тебе захочется видеть, как я блюю, да и будущему альфе в таком виде предстать перед своей невестой не позволительно. — на слове «невеста» Дана расплывается в широченной улыбке и тянется ко мне опять целоваться. Спокойно, еще раз, последний.

Я притягиваю ее в свои объятия и целую в засос как только могу сейчас, со всей «пылкостью и страстью» как может показаться со стороны. Боковым зрением замечаю, что мой отец смотрит на нас удовлетворенно, на это и был расчет, пустить пыль в глаза, теперь на время он забудет про меня и расслабится. Сестры уже нет, умница.