В беседах же на эту тему с англичанами Ибн Са’уд ясно давал им понять, что положений англо-турецкой конвенции от 1913 г., на которые они ссылались, он не принимал и не принимает. Во-первых, потому, что турки, как, должно быть, хорошо известно британцам, никогда полностью Эль-Хасу не контролировали даже во времена оккупации ими этой провинции. Во-вторых, что подписание англо-турецкой конвенции состоялось после того, как Эль-Хаса перешла уже в его руки, и турки ее оставили. И, в третьих, что конвенция эта так и не была ратифицирована.

В приложении к указанному выше письму на имя шейха ‘Абд Аллаха король Саудовской Аравии (был титулован и провозглашен таковым в 1932 г.) отметил, что признал факт установления над Катаром временного британского протектората. Подчеркнул, вместе с тем, что до прихода в земли Катара британцев, жители тех мест, являлись подданными его его отца и деда. Не преминул заметить также, что под британский протекторат встало только население приморских городов и сел Катара. Пустыня же, по его выражению, и племена, населяющие ее, неизменно находились, дескать, под суверенитетом рода Аль Са’уд. Иными словами, ясно давал понять шейху ‘Абд Аллаху, что, в соответствии с обычаями и традициями предков, тот не в праве претендовать на земли, которые не в состоянии ни контролировать, ни защитить. Напомнил шейху ‘Абд Аллаху в этой связи и о его письме, направленном ему, Ибн Са’уду, в 1930 г., в котором он выражал желание и готовность ежегодно выплачивать ему определенную сумму за обеспечение защиты от угрозы со стороны кочевых племен.

Послание Ибн Са’уда, его содержание и тональность, очень встревожили шейха ‘Абд Аллаха. И он попросил английского политического агента на Бахрейне, в сферу деятельности которого входил и Катар, известить английского политического резидента, Тренчарда Уильяма Фаула, чтобы тот, как можно скоро, прибыл в Доху — для обсуждения весьма острой для Катара темы, затронутой в послании короля Саудовской Аравии. Одновременно с этим отправил письмо и Ибн Са’уду — с уклончивым и ни к чему не обязывавшим ответом. Заметим, что напрямую общаться с шейхом ‘Абд Аллахом, состоявшим под протекторатом Англии, король Ибн Са’уд, согласно договоренностям с англичанами, не мог.

Стремясь решить пограничный вопрос, король Саудовской Аравии уполномочил своего министра иностранных дел, Фуада Хамзу, внести на рассмотрение англичан подготовленный его ведомством проект соглашения о границе Королевства с Катаром, шейхствами Договорного побережья (нынешними ОАЭ), Маскатом и Аденом. Проект данного соглашения, представленный британцам 3 апреля 1935 г., с приложенной к нему картой разграничения (красным цветом) границ, как они виделись в Эр-Рияде, получил название «Красной линии» или «Линии Фуада». Согласно демаркационной линии, предложенной Эр-Риядом, Саудовская Аравия претендовала на горный хребет Джабаль ан-Нахш, включая северную оконечность Джабаль Духана, и на Хор-эль-‘Удайд.

Спустя шесть дней сэр Эндрю Райан (Andrew Ryan), британский посланник в Саудовской Аравии, внес на рассмотрение Эр- Рияда английский проект разграничения владений Ибн Са’уда с соседними землями, получивший название «Зеленой линии». Поскольку саудиты его отклонили, то в июне 1935 г., в Лондоне, состоялись саудовско-британские переговоры. Каждая из сторон осталась при своем мнении. Дабы сдвинуть данный вопрос с мертвой точки, сэр Райан, по согласованию с внешнеполитическим ведомством Англии, предложил Фуаду Хамзе (ноябрь 1935 г.) некую модификацию «Зеленой линии», получившую название «Линии Райана». В соответствии с новым предложением Саудовской Аравии отходила значительно большая, чем до этого, часть пустыни в Центральной Аравии, но Джабаль ан-Нахш закреплялся за Катаром, а Хор-эль-‘Удайд — за Бахрейном.

Из сказанного выше видно, почему Ибн Са’уд, не зная о том, что параллельно с переговорами с ним о границах англичане добивались получения нефтяной концессии от шейха ‘Абд Аллаха, обращался к правителю Катара со словами не торопиться с заключением такой концессии. Шейх ‘Абд Аллах, в свою очередь, также ничего не ведал о контактах британцев с Ибн Са’удом по пограничной тематике. Так, англичане, в присущем им стиле, с максимальной выгодой для себя, пытались решить одновременно два важных для них вопроса: нефтеконцессионный — с Катаром, и пограничный — с Саудовской Аравией.

Накал атмосферы в переговорах англичан с Эр-Риядом по пограничному вопросу достиг критической точки в декабре 1935 года. Фуад Хамза заявил сэру Райану, что незадолго до заключения договора о протекторате с англичанами (3.11.1916) шейх ‘Абд Аллах ибн Джасим в письме на имя Джалуви, наместника Ибн Са’уда в Эль-Хасе, обращался, дескать, к нему с одной многоговорящей о себе просьбой. Высказывал пожелание, чтобы Джалуви известил своего господина о том, что, не предъявляя, никоим образом, никаких прав, а прося Ибн Са’уда лишь об услуге, тот, дабы не осложнять его, ‘Абд Аллаха, положение в переговорах с англичанами, — не высказывал никаких претензий на Джабаль Духан. Тогда, сказал Фуад Хамза, Ибн Са’уд пошел навстречу шейху Абд ‘Аллаху, но теперь же, во время переговоров о демаркации границ, от прав своих на Джабаль Духан, признанных, как следует из этого обращения, и шейхом ‘Абд Аллахом, отказываться не намерен.

Сэр Райан попросил Фуада Хамзу предъявить доказательства сказанному. Из ответа, последовавшего после долгого, довольно-таки, молчания (в марте 1936 г.), явствовало, что дело, в действительности, обстояло несколько иначе, что Ибн Са’уд, в ответ на просьбу шейха ‘Абд Аллаха, уведомил ихванов, готовившихся к набегу на земли Восточной Аравии через Катар, шейху тамошнему, состоявшему с ним в мире, — не докучать.

Вопрос о границах Саудовской Аравии с Катаром и другими соседними землями не только оставался нерешенным, но и серьезно обострился под давлением американских и британских нефтяных компаний, работавших соответственно в королевсте и в шейхствах, состоявших под протекторатом Англии. Они хотели первыми, и как можно быстрее, попасть в спорные районы, дабы разведать их на предмет наличия там залежей нефти.