Так называемая непримиримая борьба Англии с арабами-корсарами была, таким образом, ничем иным, отмечает в своей работе «Миф об арабском пиратстве в Заливе» правитель Шарджи шейх Аль Касими, как частью проводимой Англией политики «большой лжи» (55). Главным инструментом этой политики выступала Ост-Индская компания. Анализ ее деятельности в зоне Персидского залива показывает, что она делала все от нее зависящее, чтобы сломать «становой хребет» южноаравийской торговли -задушить морской флот племен Южной Аравии, взять под свой контроль оптовую торговлю арабов в портах Омана и гаванях Эш-Шамал. Чтобы зримо представить себе флот арабов Прибрежной Аравии тех лет, приведем некоторые, почерпнутые из архивов времени, данные. Так, согласно информации все тех же англичан, в 1798 г. флотилия только одного племенного союза кавасим насчитывала 63 крупнотоннажных парусных судна и 669 небольших парусников; общая численность экипажей составляла 18 760 человек (56). Согласитесь, что такой флот, действительно, мог быть грозной силой даже для Англии. С его помощью племена кавасим контролировали не только гавани Арабского побережья Персидского залива, но и некоторые крупные порты в Прибрежной Персии, в том числе Линге, а также хорошо укрепленные в военном отношении крепости на островах Кешм и Кайе.

Торговля и мореходство являлись для племен «Океанской Аравии» основой их жизнедеятельности, а Индия — ключевым коммерческим партнером. Именно из Индии в шейхства Южной Аравии поступали главные для местного населения товары: продукты питания и дерево для строительства судов. Видя в англичанах, в их деятельности в Индии и в зоне Персидского залива, опасного конкурента, имевшего целью лишить арабов «Океанской Аравии» их роли и места в торговле с Индией, а значит — и источника существования, южноаравийцы пытались, как могли, противиться этому.

Заметное место в их противостоянии действиям Англии в регионе принадлежит, как уже отмечалось выше, племенному союзу кавасим во главе с родом Аль Касими (из него вышли правящие семейства Аль Касими в эмиратах Рас-эль-Хайма и Шарджа). Племена кавасим издревле занимались жемчужным промыслом, морскими перевозками и караванной торговлей (57). Всемирно известный исследователь «Острова арабов» Карл Нибур (1733-1815 гг.), посетивший в первой половине 1760-х годов Джидду, Йемен и Маскат, отмечал в своих путевых заметках, что флот шейха Рашида ибн Матара Аль Касими (1727-1777 гг.) был «значительным» и вел «активную торговлю в Заливе и вне него». Член совета управляющих Бомбея Ф. Варден с восхищением отзывался, в свою очередь, о деловой хватке и «оборотистости» арабов-торговцев из племен кавасим; в 1770-х годах они, по его словам, «управляли на рынках Бомбея самыми доходными делами»(58).

Основал племя, заложившее легендарный племенной союз кавасим, отважный воин и поэт Касими. По преданиям, был он одним из потомков рода Пророка Мухаммеда. Парусники племен кавасим отличались быстротой хода и маневренностью, лоцманы — доскональным знанием морских торговых магистралей и сезонных ветров, матросы — мастерством и бесстрашием.

Начало организованного выступления южноаравийских племен кавасим против Англии можно датировать 1745 г., временем предъявления ими знаменитого ультиматума Великобритании об уплате английскими судами налога племенам кавасим «за пользование их водами и портами» (59). История борьбы племен кавасим с Англией свидетельствует, что вначале арабы нападали не на все подряд английские суда, а только на те, что в ответ на их требование об уплате налога угрожали им оружием, или же вторгались, «не спросись», в воды и порты в прибрежной полосе мест их компактного проживания (60). Акциями такого рода арабы племен кавасим пытались продемонстрировать англичанам, что мириться с их притеснениями на морских торговых маршрутах, связывающих Индию с шейхствами Южной Аравии, а тем более в портах и гаванях, испокон веку им принадлежащих, они не намерены и не будут. В Лондоне же действия племен кавасим квалифицировали исключительно как пиратские, а земли, где они проживали, называли не иначе, как Пиратским берегом (61). Именно с подачи англичан название это, незаслуженно данное землям легендарных мореходов и ловцов жемчуга, надолго вошло в обиход стран и народов мира.

Независимость и свободу племена кавасим отстаивали не только в неравной борьбе с Англией, но и в острой схватке с ваххабитами, распространению власти которых в Южной Аравии они решительно противились. Помощь ваххабитам в борьбе с племенами кавасим оказывал уже известный читателю пират Рахма бен Джабер. Ваххабиты приютили его у себя после поражения, нанесенного флибустьеру флотом эмира Бахрейна.

С бахрейнской стороны тем боем руководил старший сын эмира. Флагманское судно, на котором он находился, оказалось бок о бок с кораблем Рахмы — ив упор было расстреляно пиратами. Сын эмира погиб. Сгорел и корабль Рахмы. Однако пирату, пересевшему на подошедшую, на помощь ему, быстроходную самбуку (вид арабского парусника), удалось спастись. Он с боем прорвался сквозь цепь кораблей неприятеля, блокировавших его флот в одной из гаваней Катара, и ушел в Даммам, к ваххабитам, куда бахрейнцы сунуться не осмелились. Истекая кровью, Рахма поклялся, что эмир Бахрейна дорого заплатит за то, что сжег его корабли. Заявил, что пока он жив, — мира и безопасности бахрейнским судам в Заливе не видать. С тех пор любой противник эмира Бахрейна, кем бы он ни был, в каких бы отношениях с союзниками Рахмы в Заливе (ваххабитами и англичанами) не состоял, всегда мог рассчитывать на помощь и поддержку пирата, полную и безвозмездную. Примером тому — предложение им услуг турецкому султану, врагу ваххабитов и англичан, задумавшему в 1818 г. карательную экспедицию против Бахрейна. Рахма, успевший уже частично восстановить свой флот, сожженный бахрейнцами, предложил в распоряжение султана, ни много ни мало, а девять новых быстроходных кораблей с двумя тысячами поднаторевшими в морских делах отчаянными парнями из числа освобожденных им рабов. В свое время он снял их с галер, и поэтому преданы они ему были беззаветно. Надо сказать, что по тем временам такое воинство представляло собой довольно внушительную силу. И поэтому реакция ваххабитов на поступок Рахмы последовала незамедлительно, и была предельно жесткой: пирату с его сотоварищами-разбойниками указали на выходные двери Даммама. Ему решительно заявили, чтобы убирался он из города подобру-поздорову, и как можно быстрее. Хранившаяся в Даммаме богатая добыча пиратов, взятая ими во время морских разбоев, была изъята и перешла в руки ваххабитов — в качестве компенсации, как было заявлено Рахме, за многолетние услуги по стоянке его флота в Даммаме.

Внешность этого человека, по описанию встречавшихся с Рахмой английских офицеров, была настолько безобразной и пугающей, что «запоминалась невольно, сразу и навсегда». С лицом, испещренным шрамами, одноглазый, в грязной и истертой до дыр рубашке, босиком, с ног до головы увешанный оружием, в сопровождении огромного роста, под стать ему по внешнему виду, телохранителей, пират внушал своим видом страх и отвращение. С англичанами, с которыми он сотрудничал, встречался только по крайней надобности — либо по вызову их резидента в Бендер-Бушире, где его конфиденциальные встречи с ними, как правило, и проходили, либо в связи с необходимостью попасть на прием к практиковавшему там врачу-англичанину. Ему одному, пожалуй, среди англичан и доверял Рахма, и только у него (с разрешения Ост-Индской компании, конечно) лечил свою ужасно обезображенную левую руку. На ней он носил, к слову, выполненный ювелирами роскошный серебряный цилиндр, инкрустированный драгоценными камнями.

Легенды об этом пирате, из поколения в поколение передаваемые в племенах Прибрежной Аравии, гласят, что за свою долгую и опасную жизнь Рахма бен Джабер ни разу ни перед кем не спасовал, в боях с противником демонстрировал чудеса храбрости и отваги. Таким был и его старший сын Башир, корсар отчаянный, смекалистый и до мозга костей преданный своему отцу и братству пиратов. Рассказывают, что одного из своих сыновей, которого он тоже любил, Рахма «вычеркнул из памяти» и «навсегда потерял для себя» только за то, что тот в схватке с противником струсил, и позорно бежал. В назидание пиратам-сотоварищам Рахма будто бы собственноручно связал сына-труса и выбросил за борт — на съедение акулам. Сыну чудом удалось освободиться от пут и спастись, Узнав, что он выжил, Рахма прилюдно заявил, что сын-трус для него умер.

Под нажимом англичан Рахма бен Джабер в 1823 г. заключил с эмиром Бахрейна «пакт о мире и дружбе». Продлился он, однако, всего два года. Сильно сдавший под тяжестью прожитых лет, почти слепой, ветеран пиратов разорвал этот пакт, и вновь вступил на тропу войны со своим заклятым врагом — эмиром Бахрейна и всем семейно-родовым кланом Аль Халифа.

В 1826 г. в водах Персидского залива произошла их последняя встреча-схватка. Рахма, будучи окруженным кораблями бахрейнцев, бесстрашно ринулся навстречу врагу. Когда стало ясно, что плена не избежать, — он отдал приказ взорвать «Гатрушу», флагман его пиратской флотилии. Помимо самого Рахмы и преданной ему команды, на ушедшем на дно овеянном легендами пиратском корабле находились его младший (восьмилетний) сын и гигант-телохранитель Таррар, родом из Африки. Так закончился жизненный путь некоронованного короля пиратов Персидского залива Рахмы бен Джабера (62).