Особенно рельефно все эти черты английской, равно как потом и американской, экономической экспансии в регионе проявились в 1950-1960-х годах — на фоне развернувшихся на Арабском Востоке процессов обретения национальной независимости. Англо-американское соперничество за нефть Аравии, нацеленность соперников на монопольное обладание нефтяными источниками Аравийского полуострова, которые в 1920-х годах они считали всего лишь «нефтяными лужицами», отражалось на погранично-демаркационной деятельности Англии в Аравии. Англия резала границы шейхств в своих территориальных владениях в Аравии ножницами политико-экономических интересов, руководствуясь целями и задачами по обеспечению этих интересов на долговременную перспективу. Установление таких границ должно было гарантировать Великобритании монопольные права на добычу энергоносителей, ограждать подконтрольные ей районы Аравии, в первую очередь, конечно же, концессионные, от посягательств на них нефтяных монополий США и других промышленно развитых государств мира.

В Лондоне не могли не видеть, что сохранение территориальных разногласий в подвластных Англии владениях в Аравии в условиях начала коррозии мирового колониализма было уже далеко не лучшим средством для обеспечения в шейхствах Аравии (путем исполнения роли арбитра) политических и экономических интересов Англии. Скорее, наоборот, - служило лазейкой для их ущемления, и в первую очередь со стороны американцев. С учетом быстро менявшейся международной обстановки Англия на рубеже 1960-1970-х годов начала корректировать и тактику поведения в Аравии. Вопросы территориальных разногласий между шейхами в подвластных ей владениях в Аравии приобрели в ее региональной политике повышенное звучание. Были созданы специальные «технические комиссии» (1969 г.). Они вплотную занялись рассмотрением острых пограничных разногласий, в том числе: урегулированием территориальных противоречий между Саудовской Аравией и Абу-Даби в оазисе Бурайми; демаркацией границ между Кувейтом и Саудовской Аравией; определением статуса островов, лежащих напротив нейтральной зоны между Саудовской Аравией и Кувейтом; устранением разногласий между Шарджой и Умм-эль-Кайвайном на суше и на море, а также между Катаром и Бахрейном из-за группы островов Хаввар; развязыванием узла территориальных претензий друг к другу между Маскатом и шейхствами Договорного Омана и т.д. (41). Распутать до конца этот невероятно огромный клубок противоречий было непросто, и сделать это Великобритании до ее ухода из Персидского залива так и не удалось.

Особое место на шкале внешнеполитических координат Англии в зоне Персидского залива занимали шейхства Эш-Шамал (ОАЭ). Об их важном военно-стратегическом и политико-экономическом значении для Лондона говорит тот факт, что шейхства Эш-Шамал были первыми на Арабском Востоке землями, где англичане установили свою власть, и последними, откуда они ушли (1971 г.), покидая Ближний Восток.

История свидетельствует, что вела себя Англия в Аравии как хотела, без оглядки на нормы права и морали. Ее политика в этих землях — это ничем не прикрытое грубое вмешательство в дела коренных народов и выстраивание отношений с ними с позиции силы. Довольно откровенно обо всем этом высказывался английский политический агент на Бахрейне Хью Вейтмэн (конец 1930-х годов). Будем честными, говорил он. И вспомним, «как помнит Побережье», сколь часто мы прибегали к использованию «политики силы», сколь часто тот или иной вопрос решали путем демонстрации своей военно-морской мощи и угрозы ее применения. Английские пушки в Персидском заливе, за исключением непродолжительных по времени дипломатических пауз-антрактов, были расчехленными и наведенными на неугодных и непокорных, и постоянно стреляли (42).

Для удержания своих позиций в Аравии англичане широко использовали межплеменные междоусобицы и ссоры влиятельных родоплеменных кланов. Мы не заинтересованы в том, отмечал в своих депешах представитель английских колониальных властей в шейхствах Эш-Шамал, чтобы быть непосредственно вовлеченными в их распри и внутренние дрязги. В большинстве случаев все это — в наших интересах. За спинами враждующих и спорящих арабов лежат просторы Внутренней Аравии, где соперничающие друг с другом и между собой племена и шейхства могут дать выход своим страстям и эмоциям в традиционном для бедуинов стиле — «фехтованием по-бедуински», то есть путем совершения набегов (газу) друг на друга. Заметим, нисколько не задевая при этом интересы Великобритании. Напротив, с пользой для них, так как роль Англии, как посредника и арбитра в урегулировании межплеменных споров и в восстановлении мира, становится тогда весьма и весьма востребованной (43).

Сказанное выше — образец политического мышления Великобритании в бассейне Персидского залива со времен начала его колонизации и до конца 1950-х годов. Затем оно начинает постепенно меняться, отражаясь соответствующим образом и на рисунке английской дипломатии в регионе. В 1950-х годах, когда Англия чувствует себя в Прибрежной Аравии по-прежнему уверенно, она открыто вмешивается во внутренние дела арабов. Хотя и не так грубо и безапелляционно, как прежде, а завуалировано — через созданные ею и находящиеся под ее плотным контролем органы местного самоуправления. В землях Эш-Шамал, например, через Совет «договорных шейхств» (был образован в 1952 г., состоял из правителей семи шейхств под председательством английского политического агента) и скаутов Договорного Омана (регулярные военизированные формирования, численностью 1 600 человек, под руководством английских офицеров; базировались в Шардже и финансировались Лондоном) (44).

С середины 1960-х годов поведение Англии в шейхствах Прибрежной Аравии заметно меняется. В условиях роста влияния в Аравии идей арабского национализма Англия сталкивается с объективной необходимостью корректировки не только тактики, но и стратегии своей региональной политики в зоне Персидского залива. Рецидивы ее прежнего, чисто колониального поведения в Аравии, конечно же, дают о себе знать. Примером тому — отстранение от власти (26 июня 1965 г.) правителя Шарджи шейха Сакра бен Султана Аль Касими, давшего согласие на открытие в Шардже офиса Лиги арабских государств, не поставив об этом в известность английское правительство (45). Сдержанно, но, все же, реагируя на меняющиеся настроения в арабском мире, Англия начинает предпринимать шаги, не характерные для времен «английской колониальной классики» в Аравии. В шейхствах Договорного Омана, например, создает Фонд развития — орган для оказания финансовой помощи шейхствам в налаживании систем здравоохранения, образования и почтово-телеграфной службы (46).

Анализируя нефтеконцессионную деятельность Англии в Аравии, справедливости ради следует отметить, что, наряду с эксплуатацией и бессовестным, ничем не прикрытым грабежом арабов средь бела дня, было и другое — помощь, оказанная им в становлении на ноги в экономическом отношении. Об этом говорят и сами арабы. В беседах с российскими дипломатами они высказываются в том плане, что их патриархальные в прошлом шейхства, с укладом жизни на уровне средних веков, создать самостоятельно, притом в рекордно короткие сроки, современную нефтегазовую индустрию без западного опыта и технологий, без западных капиталовложений и кадров едва ли смогли бы. Более того, они с уважением говорят о работе, проделанной специалистами компаний, первыми начавших поиски нефти в Аравии, а потом и освоение нового Эльдорадо планеты — богатейших нефтяных залежей Аравийского полуострова.

Деидеологизированный анализ англо-аравийских связей в их историческом развитии дает основание говорить о том, что Британская империя в период ее колониального распада вовремя сумела скорректировать свои отношения с шейхствами Аравии и выстроить их с бывшими протекторатами таким образом, что в наше время они оказались обоюдовыгодными и взаимно полезными. Именно поэтому, думается, Англия и сохранила неплохое в целом отношение к себе некогда «жемчужных», а ныне «нефтяных шейхств» Аравии, и сделалась, сегодня, их, если так можно сказать, высокооплачиваемым специалистом-консультантом в рывке к экономической модернизации и прогрессу.