– - Что это?

– - Здесь будет удобно мыться, -- Нариз улыбнулась, -- смотри…

Она указывала ему на какую-то непонятную, плоскую медную штучку.

– - Это кран. В бак слуги заливают теплую воду, и если ты повернешь эту штучку, то на тебя польется чистая вода. А выносить ее не надо. Видишь, в дне сделано отверстие?

Леон воззрился на жену и несколько растерянно спросил:

– - Она что будет выливаться в комнату, которая под нами?

Нариз рассмеялся так, что он и сам понял глупость своего вопроса, и смущенно дернув плечом, попросил:

– - Ну, объясни уже бестолковому.

– - И из твоей и из моей комнаты идут две узких трубы, которые вделаны в трубу пошире. Конечно, внутри помещения мы не смогли проложить широкие трубы, поэтому сток идет по наружной стене замка.

– - Нариз, трубы это очень дорого.

Нариз фыркнула, как рассерженная кошка, нахмурилась и ответила:

– - Да уж, не дешево. Но это сделано один раз и на много-много лет. И это очень удобно.

Леон только покачал головой и не стал спорить – ему нравилось все. И то, что не будет суетящихся слуг, которые сперва притащат огромную деревянную ванну, потом наполнят ее из ведер водой, потом будут долго и нудно все это вычерпывать и выносить, затирать лужи на полу и сновать по комнате.

Совершенно необычной ему казалась и обстановка в комнате. Кровать с плотным пологом из коричневого бархата была сдвинута к стене, на окнах, в которых он только сейчас заметил двойное остекление, висели медные перекладины с такими же шторами. А столов в комнате теперь было два.

Небольшой обеденный, отполированный до блеска, без трещин и царапин, окруженный четырьмя стульями, с обитыми бархатом сиденьями. И второй, совершенно не похожий на него по форме. В столице такие столы ставили в кабинетах. Возле письменного стола стоял красивый резной шкаф с застекленными дверцами.

– - Там ты можешь хранить бумаги.

Оглядывая удобное, красивое, очень уютное жилье, Леон с какой-то неловкостью ощущал и резкий запах конского пота, идущий от его одежды, и собственную громоздкость. Ему хотелось взять ее руки в свои, поцеловать тонкие нежные пальцы, развернуть к себе маленькую ладошку и коснуться ее губами, посмотреть, как краска смущения покрывает ее щеки…

Он вежливо поклонился ей и сказал:

– - У тебя потрясающий вкус, Нариз. Я очень благодарен тебе. Но у меня есть маленькая просьба…

Она удивленно вскинула брови и посмотрела на него с каким-то детским любопытством:

– - Я слушаю.

– - Если можно, я бы хотел взглянуть на твою комнату.

Нариз пожала плечами и с легким недоумением в голосе ответила:

– - Если хочешь, я прикажу накрыть ужин там.

– - Я буду благодарен.

Пока Леон плескался в теплых струях воды, оценив и душистое мыло, и удобную мочалку, прикрепленную к длинной ручке, кто-то из слуг разложил на его кровати свежее белье и чистую одежду. То, что ридган одевается сам, не пользуясь помощью лакея, прислуга знала давно.

Одеваясь, он испытывал какое-то странное нетерпение, совершенно не представляя, что он сейчас увидит. Почему-то ему казалось, что взглянув на покои жены, он поймет ее немного лучше. Легко взбежав на этаж выше, он аккуратно постучал в дверь.

Если не считать цвета, то комната Нариз была точной копией его собственной. Чуть мягче оттенки, более теплый тон стен. Балдахин, покрывала и шторы – нежного мятного оттенка. Обеденный стол совсем небольшой – только для двоих. А в остальном – так же, как и у него -- большой письменный стол, шкаф, половина полок которого уже заставлена какими-то толстыми томами. Присмотревшись, он понял, что это удобные кожаные папки.

Была еще одна деталь, показавшаяся ему необычной – дверные проемы и окна были обведены какой-то перламутровой мерцающей мозаикой. Присмотревшись, он с удивлением понял, что это – кусочки речных раковин. Пожалуй, Леон даже знал, где их насобирали – у пристани на реке, где часто пасли коней и мальчишки в ночном готовили себе похлебку. Эти раковины, пополам со скорлупой от раков, валялись там большой мусорной кучей годами.

Леон испытывал некоторую растерянность, не понимая, как к этому следует отнестись. В комнате Нариз не было ковров, каминную доску не украшали роскошные вазы, не было фарфоровых статуэток и прочих, приличащих молодой женщине модных безделушек. С некой горечью он подумал, что у его жены слишком мало свободного времени и лишних денег на то, чтобы украшать свою жизнь. Однако, разговор за ужином убедил его в том, что все не так и плохо.

Он выспрашивал жену, как она добилась такого красивого рисунка на стенах, и рассмеялся, когда узнал, что при помощи обычной тряпки, которую обмакнули в краску.

– - И что, прямо этой тряпкой по стенам?

– - Да. Только краску брали разных оттенков.

– - А прожилки? Вот эти, которые искрятся?

– - Смесь красителя, клея и толченой слюды – это именно она так блестит.

Пожалуй, самым замечательным в обеих комнатах было освещение. Нариз воспользовалась отваром тех самых водорослей, но как-то очень уж своеобразно.