«Разбить стекло, конечно, можно, и легко, но вот вытащить украшения быстро вряд ли получится».

В широких дверях лавки, прислонившись спинами к косякам, скучали два вооруженных охранника. А из самой лавки доносился чей-то громкий и недовольный голос. Слов, правда, было не разобрать, но и так понятно – кого-то ругают.

Гуруз, после разговора с горожанином чувствовал себя неловко, он здраво оценивал и простоту своей одежды, и отсутствие украшений. Он уже даже пожалел о своем желании осмотреть лавку, можно было найти занятие и попроще, и поинтереснее -- городская роскошь подавляла его. Да и Нариз чувствовала себя не лучшим образом – слишком внимательно их рассматривала стража.

Оставив кибитку метрах в десяти от входа в лавку, Гуруз привязал ее к специальной стойке. И даже эта Хиргова стойка говорила о роскоши и богатстве города! Вместо обычных деревянных перекладин – мудреная кованая загогулина с узорами.

Напомнив себе, что он сын айнура, а не простой пастух, Гуруз поднял голову повыше и двинулся к лавке. Нариз же, напротив, сгорбилась, подчеркивая кривую спину, и заодно давая полам куртки лучше прикрыть ее грудь. Шла она след в след за братом, не поднимая глаз от земли. И потому не видела выражения лиц охранников.

Гуруз упал на нее так неожиданно, что она со всей силы шлепнулась на копчик, и злые слезы невольно защипали глаза. Брат вскочил, выхватил кинжал и звонким мальчишеским голосом крикнул:

– - Ты что делаешь, скотина?!

Нариз пыталась встать, опасаясь, что он кинется на смеющегося охранника, но пока могла только неловко елозить по земле.

Шум в лавке стих, и на порог колобком выкатился невысокий, очень полный мужчина преклонного возраста.

– - Что здесь происходит?

– - Фаранд Айгол, -- с лица охранника пропала радостная ухмылка, он стал серьезен и почтителен, -- вот, пастухи какие-то хотели в лавку зайти.

Толстяк был явно раздражен и чем-то недоволен, однако задрав голову вверх на громилу-охранника, он спокойно спросил:

– - И что же им помешало зайти в лавку?

– - Так фаранд Айгол… -- охранник был явно растерян и не понимал, чем был недоволен управляющий, -- пастухи же! Нищие же!

Мужчина внимательно огляден напружиненного и злого Гуруза, медленно встающего горбатого юношу, и сочтя Нариз старшей в этой паре, спросил:

– - Что привело вас в лавку?

Нариз раздраженно вытерла навернувшиеся слезы прямо рукавом, поправила головную повязку, опасаясь, что из-под нее выскочит косичка, но, кажется, все было в порядке, и глядя в землю, тихим голосом ответила:

– - Мы обычные покупатели, почтенный.

– - Покупатели? – мужчина с сомнением посмотрел на их одежду.
– - Впрочем, это не важно.

Он махнул рукой и, колыхнув животом, повернулся к охраннику:

– - Не твое дело решать, кто может войти в эту лавку, а кто нет! Нищий он или чиновник – каждый может зайти и посмотреть на сокровища ридгана.

Охранник сгорбился и покорно кивал головой. Мужчина снова колыхнулся, как желейный торт на блюде и, неуклюже переваливаясь, пошел вглубь лавки. Гуруз исключительно на упрямстве двинулся за ним. Нариз спешно отряхнула костюм и двинулась следом, оставлять взвинченного Гуруза одного, она просто боялась.

Раздраженно оглядев зашедших следом детей, но не желая отказываться от своих слов, фаранд Айгол махнул им рукой, указывая на прилавки, стоявшие в глубине, и продолжал выговаривать почтительно сгибающемуся перед ним худощавому мужчине.

– - Как ты мог его упустить?! Вчера он уехал из города, и камень остался не проданным!

– - Фаранд Айгол, -- мужчина ежился от начальственного гнева, и, кажется, уже не первый раз объяснял, -- тот, который приходил раньше, обещал заплатить больше…

– - Мало ли, что обещал, он же не вернулся – пообещать тебе каждый может!

В полуха слушая разговор, Нариз шла рядом с братом и рассматривала украшения.

Да, мастера ридгана были совсем другого уровня! Камни, которые лежали в витринах, отличались от тех, что были в ее побрякушках, как Мерседес от Запорожца! Они имели чистый цвет, прекрасную, четкую огранку, да и их оправы поражали тонкостью работы. Это действительно были произведения искусства.

Рядом с подростками, не отставая ни на шаг, шел еще один продавец, бдительно следя, чтобы они не тянули руки к витрине.

Нариз понимала, что стоит прекратить осмотр, никто им тут ничего не продаст, да и стоимость этих работ должна быть очень серьезной. Дернув Гуруза за руку, она глазами показала ему на выход. Ему, похоже, после отвратительной сцены у входа, тоже было не слишком приятно здесь находиться. Он согласно кивнул, и они двинулись к дверям.

Фаранд Айгол, невзирая на свой карикатурный вид, вовсе не был злым или глупым, но раздражение, которое он испытывал от бестолковости продавца, требовалось куда-то выплеснуть. Потому перегородив вход, он с легким ехидством в голосе спросил: