– К чёрту я отправлюсь только вместе с тобой! И я недоволен! – его голос был полон недоверия. – Тебе придётся сейчас же мне всё объяснить! Ты говорила, что Эмма его дочь. Не может быть, чтобы ты ни разу с ним не спала. Хватит врать! Скажи, наконец, правду!

– Я скажу тебе эту чёртову правду! – теперь Аэлита чувствовала, что у неё нет сил, чтобы молчать. – Если ты не веришь моим словам, то поверь хотя бы своим глазам. Ведь она похожа на тебя даже больше, чем на меня. Эмма твоя дочь! Твоя и больше ничьей быть не может! Знаешь, почему? Потому что я никогда не спала с Максимом. Ни тогда, ни сейчас! Я никогда не спала ни с кем, кроме тебя! Ты доволен?! Доволен тем, что, несмотря ни на что, я всё равно осталась верной тебе?

Павел смотрел на неё, сморщив лоб, а его глаза с каждой секундой всё больше округлялись от удивления.

– Я хотела… тогда, когда ты уехал… – тон её голоса с каждым словом становился спокойнее и уравновешеннее. – Я встретила его и была уверена, что моим мучениям настал конец. Ты был далеко, а он появился так внезапно. Это можно было бы назвать только чудом. Мы действительно встречались каждый день, но ничего больше. Он… предложил мне переехать к нему, но я отказалась… Я не смогла…

Аэлита зажмурилась. Ей было противно говорить ему об этом. Она почувствовала себя побеждённой, жалкой и униженной. Но эти чувства владели ею недолго. Только что произнесённые слова придали ей сил. Она открыла глаза и, посмотрев в его потрясённое лицо, продолжила:

– А потом я узнала, что жду ребёнка и всё… так запуталось. Сначала я испугалась, я не знала, что делать, что думать… Потом была уверена, что он увезёт меня из Москвы, но чувство долга остановило его. Смертельно больной пациент на его руках… Он не смог бросить его ради меня… а я не могла ждать, потому что моим вниманием полностью завладел мой ребёнок. Мне была нужна определённость, а он все тянул и тянул, а потом… я поняла, что его пациент ему дороже, чем я и…

– Знаешь, кто он после этого? – перебил её Павел.

– Не нужно оскорблений, – сказала она, схватив его за руки, которые на тот момент свернули большую часть её блузки в комок, – пожалуйста… Это ни к чему.

– Хорошо, – произнёс он, переведя взгляд на её руки, которые коснулись его. – Значит, вот каковы были причины твоего странного состояния в тот день… И виноват в этом был он.

– Он просто сделал свой выбор.

– А если бы нет? Ты бы сбежала с ним беременная моим ребёнком? Хотя что я спрашиваю, ведь тебе хватило ума уйти к нему сейчас, чуть было не прихватив с собой мою четырёхлетнюю дочь.

– Но тогда я ведь пришла к тебе…

– От безвыходности?

– Да, от безвыходности. Но это было правильно. Я должна была сказать, что ты станешь отцом, а потом… потом всё уже зависело от твоей реакции. Я страшно боялась, что ты оставишь меня или принудишь сделать аборт. Поэтому я так долго не могла сказать тебе о беременности.

– Я тогда думал, что сойду с ума. Когда я увидел тебя в тот день на лестнице всю растрёпанную, помятую, с размазанным макияжем… я не знал, что делать. Эта мука в твоих глазах… Ты без слов умоляла меня о помощи… Но что я мог сделать, если ты никак не хотела ничего мне говорить?

– Ты столько всего сумел сделать для меня в тот день… Без твоей поддержки я бы не выстояла тогда. А эта история с Носиком…

– Что ты имеешь ввиду?..

– Я знаю, ты верил мне, а не этому мерзавцу до того, как все услышали ту красноречивую запись. Ведь меня обвиняли, этот тип поливал меня грязью, а ты… ты всё равно был на моей стороне. Если бы ты только знал, как для меня это было важно. Прости… я никогда не говорила тебе спасибо. Но я очень благодарна тебе…

Он на пару секунд перевёл взгляд в сторону, а потом, заглянув ей в глаза, сказал:

– А ты, Эл, сможешь простить мне то… такое трудное для тебя начало нашей совместной жизни? Прости, но я наверно тогда не умел по-другому. Не знал, как завоевать тебя так, чтобы ты не страдала, – его ладонь медленно прошлась по левой половине её лица. – Ты наверно ещё сильнее возненавидишь меня за это, но… я ни о чём не жалею. Если бы можно было повернуть время назад, то я бы поступил точно также. Но мне, честное слово, очень жаль, что из-за меня тебе пришлось плакать и переживать. Ты могла бы попытаться простить меня?..

Этот вопрос он произнёс почти шёпотом, а потом задержал на ней свой взгляд. Аэлита сделал вдох, а когда её губы разомкнулись, чтобы произнести слова ей показалось, что заговорило её сердце, а не ум:

– Я думаю, что давно простила тебя. Ты столько всего для меня сделал…

На его лице тут же растянулась лёгкая, естественная, она бы даже сказала, сияющая улыбка, перед которой никто бы не устоял. Но она смогла только слегла приподнять уголки губ.

Вдруг он наклонился к ней совсем близко и едва не коснулся губами её лица. Аэлита замерла в ожидании. Но он вдруг снова отстранился от неё и заговорил обычным голосом: