«Так, значит, он желает, чтобы всё было предано гласности…»

Сперва Таргариен почти ничего не замечал, кроме почти полностью перекрывающих обзор рыцарей и их коней, и ничего не слышал, кроме стука копыт по брусчатке. Однако, чем дальше они отъезжали от дворца, тем больше народу скапливалось вдоль дороги. Вскоре его копейщики и даже рыцари были вынуждены сильнее растянуться, ведь улицы становились более узкими, а горожан набивалось всё больше и больше. Теперь карета двигалась от толпы на расстоянии плевка. Лица собравшихся оказались столь близко к нему, что Эйрис понял: они не приветствуют его, а насмехаются и глумятся! Корчат рожи, показывают неприличные жесты, что-то выкрикивают, но слов мужчина не мог разобрать. На миг Таргариен испугался, как бы у него не остановилось сердце. Король ухватился двумя руками за свою голову. Как он мог свалять такого дурака?!

Сквозь аромат благовоний пробивалась отчетливая вонь дерьма.

Эйрису показалось, будто в считанные мгновения сотни обернулись тысячами, а число собравшихся всё продолжало увеличиваться — равно как их злоба и наглость. Вскоре воздух уже звенел от криков. Взгляд перепуганного мужчины выхватывал из толпы одно немытое лицо за другим. Некоторые смотрели на короля с презрением, другие ухмылялись, третьи орали и бесновались.

Процессия продолжала двигаться вперёд, и пока что ей никто в этом не препятствовал, но ощущение пышности и великолепия исчезло без следа. Таргариен судорожно сглотнул. По спине короля зазмеились струйки холодного пота. Он усилием воли заставил себя закрыть шторку и игнорировать толпу за ней.

Безумие опасно подступило к нему, вновь отвоёвывая себе кусок его разума. Ещё немного и оставшиеся крупицы здравомыслия покинут мужчину на очередной, неопределённый срок.

«Я должен успеть! — гневно сжал он кулаки. — А ведь он именно этого и добивался! Подобного моего состояния… Помни о дисциплине!»

Офицеры принялись выкрикивать команды. Конные рыцари приготовили тяжёлые, обитые железом дубинки.

Процессия получила краткую передышку, пока пересекала территорию Гильдии Алхимиков. Их стража надёжно отсекала толпу, не давая им приблизиться к учёным мужам и пиромантам, которые работают в тёмных подвалах. Неподалёку размещалась одна из десятков рыночных площадей столицы. Таргариен даже вновь осмелился приоткрыть шторку своего окна и выглянуть из кареты. Купцы и торговцы, увидев короля, выпускали белых голубей, а также организовали летящие во воздуху лепестки цветов, на Эссоский манер. Однако Эйрис невольно заметил, что их взгляды, — задолго до того, как он проехал мимо, — обратились к ожидающей толпе.

Едва они покинули площадь, как процессию снова окружили взбунтовавшиеся горожане. Женщины, старики, калеки, даже дети — все вопили и потрясали кулаками. Скользнув взглядом по толпе, Эйрис заметил прокажённого. Тот катал на языке прогнивший зуб, а когда королевская карета проехала мимо, плюнул в неё. Зуб упал куда-то между колесами…

«Они действительно терпеть меня не могут, — понял Таргариен. — Они ненавидят меня… Меня!»

Но это изменится, — напомнил себе монарх. Когда всё закончится, когда плоды его трудов станут явными, люди начнут прославлять его, как не славили никого из королей. Скоро мятеж Баратеона подавят, так или иначе. Эйрис сможет закрыть вопрос с Рейгаром, не позволив ему убить себя, а потом отправит того на Ступени, присоединять к королевству дополнительные земли. Все жители будут радоваться, глядя на обилие новых товаров и снижение цен, упавших за счёт присоединения региона и многочисленных компенсаций, которые Эйрис собирался взять с мятежников.

«В этот раз я даже не буду убивать их всех! — злобно хмурился он, — возьму по сто золотых за каждого, отправленного в бой, против меня, солдата. Раз могут собирать войска, то смогут собрать и деньги».

Со временем, все сумеют понять, как сильно ошибались. Эйрис планировал войти в историю, как величайший король всех времён.

— Аха-ха-ха! — начал смеяться он. Мысли в голове принялись путаться. Утренние страхи по поводу «конца» его жизни, поблекли и почти пропали. — Или они будут со мной, или познают гнев дракона! Я подчиню себе весь мир и всех заставлю склониться перед собой!

Карета выехала на огромную площадь Сапожника, рядом с которой стоял «Небесный Храм». Рёв толпы достиг апогея. У Эйриса перехватило дыхание, он оцепенел. Ехавшие впереди рыцари остановились, колонна смешалась. Таргариен увидел, как лошадь одного из кавалеристов поднялась на дыбы. Всадники, ехавшие сзади, послали коней в галоп, чтобы обеспечить безопасность с флангов. Все они выхватили дубинки и размахивали ими в качестве предупреждения, лупя всякого, кто подходил слишком близко. За пределами круга их сверкающих доспехов бушевало людское море. Сплошная толпа нищих, затопившая площадь от храма до самых Божьих врат.

Эйрис вцепился в дверь кареты с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Все они… Снова и снова выкрикивали это имя…

Страх, головокружение и такое чувство внутри, будто падаешь куда-то.

«Это он настроил их против меня? Это покушение?!»

Король увидел, как тяжёлые кавалеристы, работая дубинками, клином врезались в толпу. И внезапно усмехнулся, оскалился от свирепого наслаждения. Именно так драконы утверждают себя — кровью смертных!

Горожане шарахнулись в разные стороны и шум возрос вдвое. Несколько сияющих рыцарей споткнулись и исчезли в толпе, но их место заняли другие. Дубинки вздымались и опускались. Засверкали мечи.

Маленькая дверка в передней части кареты отодвинулась, оттуда на короля взглянул обеспокоенный кучер, безмолвно спрашивая о дальнейших действиях.

«Ты смеешь смотреть в глаза короля?!» — раздул монарх свои ноздри.

— Вперёд! — взревел на него Эйрис. — На них! Пошёл!

Расхохотавшись, Таргариен приоткрыл дверь кареты, встав во весь свой рост, благо, что высокий потолок позволял это сделать, после чего плюнул на свой народ, прямо в лица тех, кто смел выкрикивать другое имя, когда перед ними стоял сам Эйрис Таргариен! Какая жалость, что он не может обратиться в дракона и сжечь их всех! У него под рукой нет даже расплавленного золота, чтобы кидаться им!