Да и вообще, всегда есть надежда, что меня хотя бы в караван охранником возьмут. Или дядя всё же похлопочет. Ему не будет стоить проблем, написать письмецо-другое, и возьмут меня, например, оруженосцем в какой-нибудь побочной ветви тех же Мандерли. Вот где местечко будет хлебным!

Правда это если ещё новой войны не разразится. А то слухи нехорошие уже ходят. А если и будет война, то хотя бы не гражданская! Не хочется мне такого…

Благо, что армии никто пока не собирает, но и без этого приятного мало. Торговцы из караванов, которые проходят через Винтерфелл примерно два-три раза в месяц, рассказывали: Железный банк недоволен, что Ланнистеры залезли на их территорию. Работают «львы» грубо, но с размахом, попросту скупая себе целые предприятия и наёмников, которые начинают их защищать. Основывают свои офисы «Золотого Банка», дают скидки иноземным купцам и кредитуют под меньший процент, нежели сам Железный.

Используют, так сказать, современные способы отъёма капитала. И конечно же это не нравится их конкурентам. А Железный банк — это Браавос. Браавос — это крупнейший город на Эссосе. Во всяком случае, среди так называемых «вольных» — где формально запрещено рабство. К чему приведёт всё это? К торговой войне? Или полноценной? А может просто безликого наймут?

На следующем уроке задал сей вопрос мейстеру Лювину.

— Не волнуйся, Джон, — улыбнулся седой мужчина, — даже у объединения вольных городов не хватит сил выступить против Вестероса. Если же они и рискнут это сделать, то не смогут одолеть нас в открытом бою. Лорд Моустас, «Небесный Клинок», разобьёт их силы, как уже действовал не раз и не два против других противников нашей страны.

— Если он такой всесильный, то почему не захватит их сам? — улыбаюсь я.

Зря я так сделал.

— Не богохульствуй, Джон, — нахмурился Лювин, — Семь Королевств — мирная страна. Мы не захватываем чужие земли и не стремимся навязать свою волю другим странам или городам.

Коне-ечно! Мы самые хорошие! А одичалых перебили сугубо ради их собственного блага! Им ведь теперь так чудесно живётся под контролем короля Роберта, точнее — Тайвина Ланнистера. И на Ступени мы вторгались дважды чисто чтобы привести их к демократии!

— Да, Джон, ты же сам должен это знать, — ухмыльнулся Робб, — разве в твоих книжках не было написано, что «Великий Пророк», — это одно из прозвищ Моустаса, которым было незазорно его назвать, — не проиграл ни одной битвы? Чего тогда сомневаешься?

Качаю головой, но сдерживаю себя от фразы, что всё бывает в первый раз.

Не может не быть каких-то исключений!

Ой, да плевать, я что, решил в чём-то переубедить средневековых фанатиков? Тем более, при живом-то «боге»? Хотя… я ведь видел реальных богов. Они говорили о неких «Взошедших». Может ли быть такое, что это… лишь стадия на пути становления этим богом? Настоящим?

Ох, а вот теперь что-то очко сжалось! Надо бы быть поаккуратнее. И лучше, чисто на всякий случай, этому человеку, — человеку-ли? — на глаза не попадаться. Во всяком случае, пока не обрету больше сил и влияния, чем имею сейчас.

«Чем имею сейчас»… Ноль, помноженный на ноль… Но зато к нему можно что-то прибавить, чем я и собираюсь заняться в ближайшем будущем!

Похоже, путь у меня всё-таки будет один — в Застенье. Это молодой, но очень перспективный регион с ещё не устоявшимся законом и порядком. Уверен, я сумею найти место, где пригодится мой меч, а лучше — голова. Только вместе с шеей и всем остальным телом, само собой!

Город Мифорд, Застенье

Берик Шторм ПОВ

Купец принял меня в своём доме, но я пошёл туда лишь в сумерках, чтобы не бросаться людям в глаза. Я не заметил, чтобы за мной следили, хотя, конечно, нельзя было исключить, что кто-то из людей Друда наблюдал за посетителями, входящими в дом Бертрама и выходящими из него. Однако и прятаться я не намеревался, поскольку разговор с отцом жертвы колдовства был совершенно естественной частью расследования.

— Признаюсь откровенно, господин Пуллер, я не понимаю что происходит. Более того, я склонен сказать: абсолютно ничего не понимаю, — решительно и честно признаюсь ему. Ведь честность в таком вопросе — лучшая политика.

Хозяин дома откровенно удивился.

— Чего же это?

— Начнём с того, что Друд ненавидит вашего сына. Это отчётливо видно, да он и не скрывает этого. Однако, советник не противился осуждению его к тюремному заключению, вместо того, чтобы требовать приговорить Хендрика к смертной казни, — подобное сразу же вызвало у меня недоумение.

— Тут ещё большой вопрос, что из этого хуже, — прервал меня купец, — рудники Новиграда, разве что…

— Хорошо, — замахал руками, — пусть горячая ненависть сменилась в его сердце холодной жаждой утончённой мести. Бывает. Он желал видеть врага не на виселице, а гниющим в подземелье. Страдающего не пару минут, раскачиваясь на верёвке, а целые года. Но как вы объясните то, что Друд забил насмерть стражника, который ранил вашего сына? Что за свой счёт притащил известного городского мейстера?