В голове пронесся ураган вопросов: «Зачем она это сделала? Она что, не может иметь детей? Чей это ребенок? Кто его родители? И как же теперь мне быть?» Он, конечно, любил Веру. Но судьба предлагала ему любить еще и чужого ребенка! На это Глеб не был готов. Он решил отложить предложение руки и сердца и подумать.

***

Вера так и не смогла решиться на аборт. Она удивлялась теперь, как легко советовала Маше избавиться от ребенка, как сама к этому легко относилась.

«Как же много дала мне Катюшка, еще, не будучи моей дочкой», — размышляла Вера.

Иногда годы нужны, чтобы понять простую истину, а иногда — нескольких минут достаточно.

Гинеколог Любовь Алексеевна обрадовалась, что Вера решила рожать. Обещала поддерживать, помогать во всех вопросах, касающихся ее здоровья и здоровья детей. Познакомила со своей подругой, которая работала педиатром. Вера немного приободрилась. Будет к кому обратиться.

Ребенок развивался нормально, никаких отклонений не было. Сама Вера переносила беременность на удивление легко, несмотря на то, что ей уже тридцать лет исполнилось. Никакой интоксикации, отеков, пигментных пятен, от которых обычно страдают беременные женщины. Внешне Вера практически не изменилась. Даже похудела на первых порах. Приходилось много работать.

В офисе Вера никому не говорила, что беременна. «Хватит того, что об усыновлении до сих пор судачат», — думала она. Живота пока видно не было, поэтому Вера не спешила ставить в известность директора, что скоро уйдет в декрет. Боялась, что Каримов рассердится. Ведь у него на первом месте бизнес. А любые непредвиденные перестановки в коллективе, могут нанести урон общему делу. «Однако, рано или поздно сказать придется, — думала Вера, — директору нужно успеть найти мне замену».

Прошло три месяца со дня усыновления. Катюша росла не по дням, а по часам. Аппетит у девочки был отменный, кушала все, что не предложат, не привередничала, как другие дети. Так что скоро превратилась в румяную пампушечку. Девочка была сообразительной и очень активной. Няня, которую Вера наняла для присмотра за Катей, пока сама на работе, за ней еле успевала. Нонна Павловна — опытная няня со стажем. По ее доброму лицу, с которого не сходила мягкая улыбка, видно было, что любит она детей. Во всяком случае, в Катюшке души не чаяла. Иногда вечером домой уходить не хотела. Женщина год назад овдовела. Грустно ей было дома. Дети, уже имевшие свои семьи, жили далеко от матери. Вера с удовольствием оставляла няню у себя. Квартира большая. Всем места хватало.

Мама Веры так и держалась особняком. Звонила, узнавала, как у дочери дела. Но и только. Помощь не предлагала, а Вера не напрашивалась, обходилась пока.

У Марии Викторовны Каримовой срок беременности на месяц больше, чем у Веры. Живот уже настырно выпячивался, обращая на себя внимание сотрудников, несмотря на широкие платья, которые она носила. В этих платьях для беременных Маша была очень милая, порхала, как бабочка по офису. Всю ее работу выполнял заместитель. Маша себя берегла. Коллеги поздравляли ее и Каримова с долгожданным наследником. Маша носила мальчика. Оставалось благополучно родить, а уж блестящее будущее сыну обеспечено.

После очередного УЗИ Вера узнала, что у нее тоже будет мальчик. Любовь Алексеевна говорила: «Смотри, Вера, как тебе повезло: дочка есть, теперь еще сыночка родишь. Полный комплект». Вера с удивлением прислушивалась к себе. Ей казалось, что ничего в ее организме не изменилось. Разве что больше хотелось есть и спать. Конечно, Вера была рада, что у нее будет сын от Глеба. Ведь она уже давно поняла, что очень любит его. Но до конца еще не осознавала сложности своего положения.

Вера часто думала о Глебе. С тех пор, как он приехал из командировки, они не обменялись и двумя словами. Женщина видела, как Глеб изменился. Стал серьезный и задумчивый. На совместных совещаниях ловила его пристальный взгляд. Казалось, что мучает его что-то. Но что? Не говорит.

«Имею ли я права не сказать Глебу о ребенке? Ведь это касается не только его, но и сына, которого я лишаю отца? — думала Вера, глядя на Глеба. — С другой стороны, получается, как будто я навязываюсь ему с двумя детьми. Этого я тоже допустить не могу».

Вера не хотела ставить Глеба перед тяжелым выбором, который ему предстояло сделать, если она откроет правду. Или проявить благородство и взять на себя такую обузу: не только ее и ребенка, но и чужую ему девочку. Или остаться свободным, жить, как жил, но знать, что рядом растет сын и мучиться угрызениями совести, что не растит его сам, не воспитывает, а только помогает иногда. В том, что Глеб будет помогать, Вера не сомневалась.

Последние месяцы перед декретом, когда скрывать живот становилось все труднее, Вера стала носить на плечах большую кашемировую шаль, которая маскировала ее беременность, как плащ-палатка солдата.

Анна Павловна, работавшая с Верой бок о бок, заметила изменения, произошедшие с ее фигурой, но, будучи женщиной тактичной и корректной, не расспрашивала начальницу. Однако, как бы, между прочим, стала предлагать во время обеденного перерыва, принести что-нибудь для Веры из кафе в кабинет. Анна Павловна, видимо, догадалась, что начальнице ни к чему, лишний раз светиться в фойе или общем коридоре. Вера с благодарностью принимала ее помощь. Она, честно говоря, не ожидала от скрытной и замкнутой женщины такого искреннего внимания.

Эта негласная договоренность обнаружила неожиданную солидарность двух женщин, в борьбе с любопытным, вездесущим социумом, от которого нельзя было скрыть ничего личного, интимного, тайного.

Но директору сказать пришлось. Каримов к удивлению Веры не сильно расстроился и объявил, что позаботился о ее замене заранее. В то же время заверил, что будет ждать Веру, так как такие профессионалы, как она, на дороге не валяются.

Весть о том, что Вера уходит в декрет разлетелась по офису со скоростью молнии. Секретарь директора была девушка деловая, но болтливая. В тот же день разнесла сногсшибательную новость: «Вера Ильинична, спятила: недавно девочку взяла из детдома, теперь еще рожать собирается без мужа!»