— Хорошенькая, — подтвердила Маша, — а мать ее биологическая после суда к Вам не заявлялась?

— Нет. Я тебя, Маша, попрошу. Забудь о том, что девочка из детдома. Это моя дочь, понятно? — с вызовом посмотрела на подругу Вера. Она давно заметила за собой, что все, что касается Кати, для нее особенно болезненно. Вера надеялась, что со временем пересуды улягутся, и никто больше не вспомнит, что Катя ей не родная.

— Хорошо, не обижайся, — успокоила Веру Каримова. — И все-таки ты, Верка, сумасшедшая! Я бы так не смогла. У тебя ведь такие перспективы были в профессиональном плане. Каримов тебя очень ценил. А теперь что? Три года в декрете — это большой перерыв. Многое изменится в нашей отрасли за это время. Выйдешь — переучиваться придется. Да на руках с двумя детьми — какая уж здесь карьера? Я то — другое дело. Звезд с неба не хватала. Да и Каримов у меня есть. А тебя? Кто будет обеспечивать с детьми? Работать придется! Много работать, чтобы такую семью прокормить.

— Ты, Машка, как моя мама, — попыталась не сердиться Вера. — Все ноет и ноет. Все будет хорошо, лишь бы дети мои со мной были. Ты, лучше скажи! Ленчика ты больше не видела?

— Нет, не видела. Я тоже тебя хочу попросить, Вера, никогда не говори о нем при мне.

— Как хочешь.

— Ладно, — Маша встала, собираясь уходить. — Вы еще долго здесь пробудете? Я на машине с водителем. Могу подвести Вас домой.

— Спасибо. Мы здесь рядом живем, — ответила Вера. — Скоро няня придет. Меня заменит. Я пойду, полежу. Немного спину тянет сегодня.

В этот момент раздался плач Кати. Вера повернула голову. Какой-то мальчик, чуть старше Кати, схватил ее за рукав костюмчика и пытался оттянуть от того места, откуда начинается съезд с горки. Катя не уступала ему. Оба кричали. Вера встала и пошла к детям. В эту минуту мальчик толкнул Катю, и та, перевалившись через бортик, стала падать вниз. Вера бросилась к ней и поймала девочку на лету. Осторожно поставив дочку на землю, женщина согнулась, схватилась за живот и застонала. Ее пронзила резкая боль в спине. Маша поспешила к Вере и, обняв за плечи, потянула к машине:

— Поехали срочно в клинику! У тебя могут начаться преждевременные роды!

— А Катя? — в ужасе закричала Вера.

Но, обернувшись, заметила, что к ним со всех ног бежит Нонна Павловна.

— Нонночка, посмотрите за Катей! Я в больницу! — крикнула Вера с лицом, искаженным от боли.

— Не волнуйтесь, не волнуйтесь, дорогая! Я уже здесь! Поезжайте, конечно! — на бегу замахала руками женщина.

— Мама! — заплакала Катюшка, видя, как маму уводит от нее незнакомая тетя.

— Я скоро! — крикнула ей Вера. — Слушайся няню.

Вера шла, опираясь на руку Маши. Боль не отпускала. Спина тянула вниз. Несколько раз ей казалось, что начинаются схватки. Женщина прислушивалась к себе, не отходят ли воды?

Кое-как доковыляв до машины, обе беременные погрузились в нее. Маша — рядом с водителем. Вера протиснулась на заднее сиденье.

Водитель — холеный молодой человек в черном костюме, не смотря на жару, удивленно вскинул бровь.

— В клинику! Срочно! — скомандовала ему Мария. Машина тронулась. Вера закрыла глаза, почувствовав, что ребенок толкнулся и замер.

Часть 3.

Вера лежала спиной к стене и ковыряла ногтем дырку. Обои уже были прорваны. Она дошла до штукатурки, которая сыпалась на пол, как мука, пачкая край постели. Женщина все скребла и скребла стену, как будто пыталась пробуравить окошко в другой мир, где нет боли, невыносимой тоски и одиночества. Где она с маленьким сыном играет на солнечной зеленой лужайке. Вера слышит его смех, бегает за малышом, догоняет его, хватает на руки и подкидывает вверх. Мальчик щуриться от яркого солнца, протягивает к маме ручки и улыбается…

В дверь кто-то осторожно постучал. Вера не реагировала. Вошла мама:

— Доченька, родная моя. Прошу тебя, поешь хоть немножко. Ты уже третий день ничего не кушаешь. Давай я тебе сюда принесу, если ты не хочешь на кухню идти.

Вера молча продолжала скрести стену.

Снова послышалось топтание у дверей:

— Верочка, может, сама покормишь Катю. Она скучает по тебе, плачет. Пойдем, дорогая моя, отвлекись хоть ненадолго от грустных мыслей. Что же делать?! Надо же как-то жить.

— Выйдите, пожалуйста, из моей комнаты. Я не хочу есть, — сказала Вера хриплым голосом, не оборачиваясь. Она продолжала свою монотонную работу, как заключенный, стремящийся сделать лаз на свободу.

Женщины вышли. За дверью послышался плачь Татьяны Васильевны:

— Господи, Нонна! Она, по-моему, с ума сходит. Даже Катя ей не интересна. Что же делать?!

— Ничем мы ей не поможем, — отвечала няня. — Верочка должна это пережить. Другого способа нет.

Вера вдруг откинулась на спину, глядя незрячими глазами в потолок. Ей показалось, что она тонет, медленно погружается на дно озера, заросшего ряской и тиной. Все события в сотый раз поплыли перед ней, заставляя снова и снова ощущать животный страх и панику.