– Ничего. Ни бумажки. И опознавать пока некому. Пьян был ведь. А о пьяницах родные начинают тревожиться, как правило, на вторые, а то и на третьи сутки.

– Какой характер ранений?

– Два удара ножом. Один смертельный.

– Значит, всё-таки драка была, думаешь?

– Скорей всего.

– Та-ак… - неопределённо произнёс Виталий и махнул рукой.
– Ладно. Пока пойдём дальше. Что там за драка ещё была?

– Обычная драка. Правда, у одного вроде нож был. Но в ход пустить не успел. Словом, пьянь подзаборная. И нож-то этот он выбросил.

– Допрашивал?

– Нет ещё. Вчера не разговор был, а сегодня только собрался, позвонили, ты приедешь. Решил подождать. Злее будут.

– Злость в нашем деле не помощник. А личность их установили?

– Да их обоих каждая собака знает.

– И кто такие?

– Один Гошка такой, кличка Горшок. На аттракционах тут в парке работает. На набережной. Там их четыре стоит. Видел?

– Вроде видел.

– Ну вот. А второй Володя-Дачник. Этот рабочий, в парке здесь. По уборке. Пьёт - не просыхает. Давно гнать его пора. Сам уже предлагает.

– Сам?

– Ну да. «Пойду, - говорит, - где меня ещё не знают. Подержат месяца три, пока пьянство моё им тоже поперёк не станет. Тогда дальше двину».

– А сказал хоть, из-за чего подрались?

– Да так, говорит, из желания. Вообще похоже.

– Ладно. Давай займись теми двумя. Местожительство уточни только, если выгонять будешь. Вдруг понадобятся. А мне этого голубчика давай. Витька, значит?

– Витька. Фамилия Коротков. Видимо, тоже с этих аттракционов на набережной.

– Там, я гляжу, передовой коллектив собрался. А где мы с этим Витькой обоснуемся?

– Тут оставайся, - решил Филипенко.
– А я себе место найду.

На том и порешили.

Филипенко ушёл, а Виталий перебрался на его место за столом и, посвистывая, стал разглядывать корешки книг на полочке возле сейфа.

А через минуту в кабинет завели Витьку.

Сегодня парень выглядел совсем другим. Видно было, что провёл он беспокойную ночь и кое-что обдумал. О вчерашнем его состоянии напоминали только тёмные круги под глазами, нервное подёргивание то века, то уголка рта и какой-то скачущий, неустойчивый взгляд. Но вся его тощая, чуть сутулая фигура была налита пружинящей силой, и под серой курткой угадывались литые мышцы. Лосев намётанным глазом сразу ухватил всё это и подумал, что парень видимо, много занимался спортом, и сравнительно недавно ещё.

– Эх, Витя!
– вздохнул Лосев, критически оглядывая парня.
– А ведь, мне кажется, ты классным спортсменом был. Не пойму только, каким ты видом занимался.

– Ты не угадаешь, а я забыл, - хмуро отрезал Виктор.

– И не сосёт, не тянет?

В тоне Лосева было сочувствие и интерес, искреннее сочувствие и живой, непритворный интерес, словно он расспрашивал о болезни, которой может вот-вот и сам заболеть.

– Представь себе, и не сосёт, и не тянет, - угрюмо усмехнулся парень.
– Вот насчёт опохмелиться - тянет, это да. Всё жду, когда ты меня отпустишь.

– Не жди, Вить, - вздохнул Виталий.
– Не отпущу я тебя.

– Это как так?!
– Парень даже подскочил на стуле.
– А вчера…

– Вчера сгоряча могли и отпустить, конечно, - согласился Лосев и, усмехнувшись, добавил: - Но ты этой ошибки совершить им не дал. Вёл себя, говорят, плохо.

– Ну а сейчас-то чего?

– А сейчас, Виктор, ошибки быть не может. Нападение с ножом на работника милиции. Слишком ты опасен, чтобы тебя отпускать.

– Не мой нож, - слабо возразил Витька.

– Твой. Два свидетеля есть. Девушка и ещё один гражданин. Он сам потом в милицию пришёл. Никто его не звал. Да ты его видел. Так что тебе ещё и на свидетелей повезло. Всё одно к одному.

– Не видел я никого.

– Видел. И он всё видел. А в заявлении написал, что испугался тебя, потому и пришёл. Это был, пишет, потенциальный убийца. Вот кем ты ему в тот момент показался.

Виктор, отвернувшись, молчал. Для него, очевидно, был полнейшей неожиданностью такой поворот в его деле. Но он поборол свою минутную слабость, он даже заставил себя презрительно усмехнуться, это, правда, стоило ему немалых усилий.

– Плевал я на вашего свидетеля, - хрипло сказал он.

– Плевать, Витя, не надо, - сочувственно покачал головой Лосев.
– Надо всё трезво взвесить и найти верную линию поведения, чтобы спасти всё, что ещё можно спасти.

– Зареветь и во всём признаться?
– иронически спросил Виктор.

Виталий махнул рукой.

– Зареветь у тебя всё равно не получится, а признаваться тебе уже не в чём. И так всё ясно. И ни на кого не свалишь. Никто тебя не толкал, не подпоил. Нет главаря, нет подстрекателя. Даже тот парень, в красной рубахе… как его зовут, ты сказал?