– Я тебе ещё ничего не сказал.

– Да нет, вчера.

– Забыл.

– Ну, неважно. Потому что и он тут ни при чём. В крайнем случае может пройти как второстепенный соучастник. Или свидетель. Но третий уже не требуется.

– Он что же, по-твоему, против меня свидетелем пойдёт?

– А какой вообще свидетель может быть? Что он может сказать? Что ты нечаянно ножом махнул? Или что человек ты вообще-то хороший, но вот в тот вечер только оступился? Эх, Витя, а ведь было время, когда ты, допустим, гонял мяч и ни о чём плохом и в самом деле не думал.

– Мяч гонял, - со вздохом согласился вдруг Виктор.
– Во второй лиге.

– Ого! А где стоял?

– В средней линии. Но и задачи в обороне ставили. Работал я с обеих ног, и, куда развернусь, никто угадать не мог.

– К такому всегда трудно пристроиться.

– Вот-вот. Тонкий розыгрыш я любил, - с тоской продолжал Витька, глядя мимо Виталия, куда-то за его спину.
– Длинный пас, неожиданный, только вперёд, на атаку. Для этого форварды знаешь какие нужны?

– Как Блохин, например.

– Во. Со вкусом к умной атаке. Он от кого хочешь уйдёт. Помнишь, пять лет назад, с «Баварией»? Шварценбек за ним и тот не успевал. Шварценбек, не кто-нибудь! И какие он тогда голы забил, помнишь?

– Кто не помнит! Особенно второй. Прямо вдохновенный гол какой-то. Когда чувствуешь, что всё тебе удаётся. У тебя так бывало?

– Бывало. Тогда и я забивал. Ох, компания у нас тогда была! Сейчас половина уже в первой лиге играет. Пригласили.

– Как же ты из такой компании ушёл?

– Как, как… Обиделся сначала, дурак. На игру меня не поставили, видишь. А я ночи не спал, её ждал. Мне бы стерпеть. Ну, а тут ещё нехорошее дело открылось. Переманили у нас двоих. Вот они напоследок ту игру своим будущим коллегам и сдали, по существу. Я, как узнал, психанул, конечно. Напился, помню, в первый раз до потери сознания и всё бросил.

– А потом увидел, что и без тебя обошлись, и без тех двух.

– Ясное дело, обошлись.

– Эх, без всех нас обойтись можно, мы только обойтись не можем. Помнишь, как с «Араратом» было? «Незаменимых» выкинули, когда зазнались, переболели года два, и какая команда сейчас отличная, какие исполнители!

– «Арарат» - да, - увлечённо согласился Виктор.
– Он ещё чемпионом будет, увидишь.

Вообще, оба они незаметно увлеклись и как бы выключились, ушли из первоначального состояния. В первый момент Лосев пошёл на это сознательно, но сразу же азарт собеседника увлёк и его самого. Больше всего даже не предметом разговора, хотя футбол он и в самом деле искренне любил. Нет, завязавшийся сейчас разговор увлёк его больше всего своей психологической и нравственной подоплёкой. Сейчас этот парень невольно раскрывался перед Лосёвым лучшей своей стороной, лучшими качествами, которые в нём ещё сохранились. И в этом смысле разговор получался весьма полезный.

– И совсем молодые ещё, - завистливо вздохнул Виктор, имея в виду команду армянских футболистов.
– Но перспективные, это точно. А двое-трое, я тебе скажу, там уже классные игроки, хоть сейчас можно в сборную ставить.

– А тебе самому-то сколько?

– Мне? Двадцать. Да что я…

– Что ты?
– с какой-то невольной, тоскливой злостью переспросил Лосев.
– Да как ты мог, скажи мне, ни с того ни с сего вдруг на человека с ножом броситься? Как ты мог?

Виктор беспокойно заёрзал на стуле.

– А чего он ходит, где не надо! Вот мы ему и сказали, чтобы сматывал.

– Ты, что ли, сказал?

– Ну, Горшок. Какая разница?

– А чего он сказал?

Лосев, конечно, сразу уловил кличку, которая сорвалась у Виктора.

– Чего сказал? А вот чтобы в парке его больше не было.

– А почему?

– Почему, почему… Потому.

Витька явно не знал, что сказать. Но Лосев чувствовал, что какая-то причина существовала, серьёзная причина, почему парни потребовали от Шухмина, чтобы он ушёл из парка и больше там не показывался. Но причину эту Витька называть не хотел.

– Ты, Виктор, пойми, - посоветовал Лосев.
– Просто так ты его хотел прогнать или не просто так, сейчас значения уже не имеет. Сейчас тебе надо думать о другом, о себе думать, надо сбрасывать годы.

– Это как же так сбрасывать?
– удивился Виктор.

– А так. Допустим, статья предусматривает санкцию от двух до пяти лет. За одно и то же преступление. Меньше нельзя и больше нельзя.

– Интересное кино, - недоверчиво произнёс Витька.
– Это зачем же так придумали?

– Чтобы суд мог, если само преступление доказано, учесть личность подсудимого, его поведение на следствии, мотивы преступления, то есть что толкнуло, понял?