— Видишь ли, язык драконов похож на ваш. Вы, люди, можете вырвать по кусочку из разных слов и слепить из них новое, смысл которого, скорее всего, будет понятен даже тому, кто ни разу не слышал его, но знает слова, откуда заимствованы его части… Я не слишком сложно объясняю?

Я отрицательно помотала головой, примерно представляя, что он имеет в виду. Так дети иногда коверкают и соединяют разные слова, придумывая свои собственные обозначения.

— У эльфов всё не так просто. Но сейчас не про нас. Так вот. Цветка эльрис у драконов тоже нет, но тем не менее, мне понятно, какое растение имеется в виду, потому что я вижу… составные части слова. И, прямо скажу, мне не нравится значение вашего имени.

Он замолчал, собираясь с мыслями.

— «Эльр» — это обрывок слова «цветок», а «ис» — могила. Получается…

— Могильник!

Я поражённо застыла, осознав неприятную истину.

Моя мать назвала меня в честь невзрачного цветка, растущего на могилах.

— Мы называем его иначе, но его значение от этого не меняется. Если толковать буквально, то эльрис будет символизировать — «подношение мёртвым». И, честно сказать, я не могу представить, какая мать пожелает назвать своего ребёнка таким именем…

Я не слышала, что жрец говорил дальше. Пульс стачал в висках, дыхание перехватило, а горло сдавило спазмом.

Мне хотелось убедить себя, что Рива ничего не знала. Просто прельстилась красивым звучанием или неправильно поняла значение.

Если иначе, я не знала, как мне быть.

Откуда Риве знать язык драконов? Она была умна и ведала многое, но всё же не производила впечатления учёного, вроде Кэалена.

С горечью я вновь осознала, что ничего не знала о ней.

Когда я была ребёнком, то считала, что всё, что заботит мать — наше благополучие и выживание. Любым её странностям и недомолвкам я находила объяснение. Пока после её смерти я не осознала, что их стало слишком много, и они погребли меня под собой.

Она никогда не говорила, откуда пришла, были ли у неё родные или место, в которое женщина хотела бы вернуться.

Редкие её фразы, касающиеся прошлого, были расплывчаты и не проясняли ситуацию.

Но что, хуже всего, мне никогда не приходила в голову мысль задавать ей вопросы.

Зыбкая неприятная догадка, что жила во мне долгое время, стала уверенностью.

Мать заколдовала меня.

Чтобы я чувствовала и думала то, что нужно ей.

***

— Вы расстроились, — заметил Альвэйр, зашедший в комнату сразу после ухода жреца.

Оба мы знали, что в присутствии лорда рядом со мной больше не было нужды. Но всё же он не проигнорировал моё состояние, а я не стала притворяться, что его общество мне неприятно.

— Да? — я постаралась, сама, не зная зачем, улыбнуться. — Должно быть, и правда, раз вы заметили это.

Он промолчал, на его каменном лице не дрогнул и мускул, но я ощутила странный прилив тепла. Будто меня закутали в тёплое одеяло. Эльф подошёл к резному стулу у моей кровати и опустился на него столь плавно и грациозно, как могли только его сородичи.

Мужчина вернулся в замок лишь некоторое время назад, но уже скинул с себя привычный чёрно-лиловый камзол и распустил хвост, который обычно завязывал перед выходом ради удобства. Если бы кто-нибудь спросил меня, какая внешняя черта моего мужа мне нравилась больше всего, то это несомненно были бы его волосы. Редкий чёрный оттенок без намёка на примесь каштанового. Чернильный, как и его глаза, в которых радужку почти не отличить от зрачка.

Мне хотелось дотронуться до идеально-гладких и мягких на вид прядей, чтобы убедиться в их реальности.

Он склонил голову, заглядывая мне в глаза. И внезапно я вспомнила, что совсем недавно он впервые назвал меня по имени. Для человека пустяк, но я теперь знала, что он признаёт меня.

— Это была принцесса, — неожиданно сказал он.

Погруженная в созерцание, я не сразу поняла, что он имеет в виду.

— Руа с момента вашего приезда добавляла вам в еду орехи кирзелля.

— Но он не ядовит, — возразила я.

— В некотором роде всё же ядовит, но не особенно опасен. Сам по себе. Однако запах люриэ, что был среди подаренных вам цветов, соединившись с накопленной в организме отравой, привёл к катастрофическим последствиям…

Альвэйр замолчал, будто силился подобрать слова.

— Если я всё верно понял, но именно запах люриэ заставил токсины кирзелля измениться и стать смертельным ядом.

— Но у люриэ нет таких свойств!

Или есть? Слишком уж много случайностей должно сойтись, чтобы эти два растения создали нужный эффект. Даже опытные травники вполне могут не знать о таком.

— У обычного растения действительно нет. Мы проверили.

— Как? — отчего-то мне казалось, что ответ Альвэйра мне не понравится.