— Я думаю, что они очень надёжны, — сказал он. — Мой головной полк держит их под наблюдением с тех пор, как они покинули Дейрос. С тех пор как они ушли в леса, нам не удаётся поддерживать деятельность разведывательных групп на их флангах, но мы продолжаем медленно отступать при контакте с их авангардом. Судя по маршруту, который они проделали до сих пор, они определённо направляются к Перевалу Талбора. И ты был прав, у них, кажется, не так уж много собственной кавалерии. — Разделённый Ветер фыркнул. — Если бы дело дошло до прямого боя между моими и их солдатами, мы бы закончили ещё до обеда.

— Но ведь этого не произойдёт, правда, Алик? — Спросил Гарвей, и Разделённый Ветер мрачно покачал головой.

— Скорее всего, нет. Хотя, — граф заметно оживился, — если вам с Чарльзом удастся прорвать их боевые порядки, мы с ребятами с удовольствием прикончим их за вас.

Гарвей улыбнулся, но улыбка сменилась хмурым выражением лица, когда он вспомнил одну, конкретную, депешу из тех, что были отправлены ему кавалерийским заслоном Разделённого Ветра.

— Что ты об этом думаешь, Чарльз? — спросил он человека, откинувшегося на спинку стула по другую сторону импровизированного стола с картами. Гарвей постучал указательным пальцем по раздражающей депеше, и тот пожал плечами.

— Практически тоже самое, что и ты, я полагаю, — сказал сэр Чарльз Дойл.

Он был на несколько лет старше Гарвея или Разделённого Ветра, и своим нынешним положением был обязан тому, что был одним из любимцев князя Гектора. С другой стороны, он стал одним из фаворитов князя из-за своей склонности к выполнению сложных задач. Высокий, поджарый, темноволосый Дойл был больше известен своей ленью, чем физической выносливостью, но он обладал всей той интеллектуальной остротой, которой, казалось, часто не хватало Разделённому Ветру. Его вполне устраивала его роль старшего офицера артиллерии Гарвея, и между ними двумя, он и Разделённый Ветер обычно составляли удивительно эффективную группу слушателей для стратегических сессий Гарвея.

К несчастью, он также любил иногда отпускать загадочные замечания, и Гарвей сделал грубый жест в его сторону.

— Может быть, ты хочешь быть немного более конкретным? — предложил он.

— Это именно то, что твой отец обсуждал с нами, — сказал Дойл, пожав плечами. — Мы используем короткоствольные пушки; судя по тому, что нам рассказывают разведчики Алика, черисийцы используют более длинноствольные. Не похоже, что их полевые орудия построены по той же схеме, что и морские пушки; длина ствола слишком мала для этого, предполагая, что оценки разведчиков точны. Но они длиннее, чем наши, а это значит, что они будут превосходить нас по дальности выстрела, это точно. Будет ли это преимущество в дальности компенсировать то, насколько лёгким будет их выстрел — это больше, чем я могу вам сказать на данный момент. К сожалению, просто нет способа выяснить это до тех пор, пока мы не начнём стрелять друг в друга.

— Ты прав, именно об этом я и думал, — признал Гарвей.

— Корин, я знаю, что всегда предпочитаю идти прямо вперёд и плевать на последствия, — сказал Разделённый Ветер. — И я знаю, что делая именно это, мне не раз удавалось угодить по самую задницу между хлещущих ящериц. Но я должен сказать, что они идут к нам на наших условиях. Я думаю, что мы должны ударить по ним, и ударить сильно.

Гарвей кивнул. Осознание Разделённым Ветром своих слабостей, равно как и сильных сторон, было одной из лучших черт его характера. И он был прав — его склонность бросаться прямо вперёд не раз приводила его на самую грань катастрофы. И не только на полях сражений, и губы Гарвея, невзирая на серьёзность текущего момента, дёрнулись в улыбке, когда он вспомнил о некоторых злоключениях лихого графа. Лихая внешность Разделённого Ветра, вдобавок к его… импульсивности и вкусу к дамам, привела, по крайней мере, к одной дуэли (к счастью, без потерь с обеих сторон) и в целом держала его постоянно в горячей воде столько, сколько кто-либо мог вспомнить. На самом деле, в их общей молодости бывали случаи, когда он почти втягивал Гарвея вместе с ним в любовную катастрофу.

«Но на этот раз Алик был прав», — подумал Гарвей. — «Вся причина продвинуться так далеко от Тёмных Холмов состояла в том, чтобы атаковать черисийских захватчиков настолько быстро и энергично, насколько он мог, и, если возможно, загнать их прямо обратно в море».

«Конечно, ещё одна причина для атаки на них состоит в том, чтобы выяснить, насколько сильно мы недооценили новые технические средства, которые они разработали для своих морских пехотинцев, а также для их флота», — заметил он сам себе.

Он снова бросил взгляд на карту. Он продвинулся вперёд не более чем одной третью своих сил, и снова задался вопросом, мудро ли поступил. Проблема была в том, что дороги через Горы Тёмных Холмов были не очень хорошими. Это было особенно верно в отношении маленьких, фланговых дорог, и, хотя сам королевский тракт был не так уж плох, существовало определённое ограничение на количество войск, которые можно было быстро перемещать вдоль него, не используя прилегающие дороги. Хуже того, теперь, когда Дейрос был плотно занят черисийцами, эта тесная группа дорог была его единственной действительно надёжной линией снабжения. Вероятно, он мог бы продвинуть больший процент своих войск вперёд, но только за счёт того, что их чрезвычайно трудно будет кормить и снабжать боеприпасами и оружием, как только он развернёт их.

Не говоря уже о том, насколько уродливыми могли бы стать события, если бы такое количество людей вдруг обнаружило себя пытающимися отступить одновременно. Он мысленно содрогнулся, представив себе сцены хаоса, заторов и паники, которые вполне могли возникнуть при таких обстоятельствах. «Но разве беспокойство о том, что случится, если мне придётся отступить, не означает, что я иду в бой уже наполовину побеждённым в своём собственном сознании? Думать об этом — благоразумие или трусость?»

Поразительно, как только человек может сомневаться в себе и пересматривать свои решения. И какими бы ограниченными ни были дороги в его собственном тылу, дорога, по которой в настоящее время наступали черисийцы, была во многих отношениях ещё хуже. Так что, если они были теми, кто должен был отступить…