Что-то холодное коснулось руки. Вздрогнула от неожиданности. Лютик ткнулся мордой в ладонь, привлекая внимание. Он прищурил изумрудные глаза и весь съёжился. Кусака до ужаса не любил принимать ванну.

— Ищи, Лютик! — Попыталась перекричать шум ливня.

Ирбис серебряной стрелой метнулся обратно. Я бросилась за ним, врезаясь в людской поток и сопротивляясь его течению. Чьи-то острые локти периодически впивались в рёбра, но с приближением к центру площади горожан и гостей столицы становилось всё меньше и меньше. Потеряв барса из вида, растерянно стояла, пытаясь понять, куда же он исчез.

Внезапно среди вздыбившихся деревянных настилов и прочих нагромождений я заметила широкую морду. Лютик больше никуда не спешил. Он сидел, беспомощно помахивая хвостом и тыкаясь носом в распростёртое под ним тело.

— Адриан! — Испуганно подбежала к мужчине и приподняла его безжизненно свисавшую голову.

Как его умудрились замять в этой толпе? Быстро расстегнула тугой воротник рубашки и рванула кофту, позволяя воздуху беспрепятственно попадать в лёгкие. Никаких повреждений больше не было.

— Ну же, что же ты! — Отчаянно хлестнула ладонью по щеке, надеясь привести его в сознание. Но в ответ непоследовало никакой реакции. Карие с золотистыми искорками глаза оставались закрытыми, кожа была неестественно бледной и холодной. Гримаса, застывшая на красивом лице, больше походила на посмертную похоронную маску. Приложила пальцы к жилке на шее, ожидая услышать её сопротивление. Но ничего не произошло.

С силой надавливала на грудь и вдыхала воздух в ледяные губы.

— Ну же, ну же! — Глаза застилали слёзы, мешавшие смотреть перед собой.

Адриан лежал на грязной земле, безжизненно уронив вихрастую голову. Бессмысленно продолжала делать искусственное дыхание снова и снова, надеясь на чудо. В ушах раздавался бешеный гул, отключая от реальности. С усилием выдохнула в полуоткрытые губы, которые уже тронула бледная синева. Всё было напрасно. Я пыталась оживить мертвеца.

Что-то оборвалось в груди, причиняя невыносимую боль. Схватив Адриана за плечи, положила его голову себе на колени и сдалась. Наклонившись над мужчиной, безудержно вздрагивала от рыданий, смешивая солёные слёзы с дождём. Что могло произойти? Почему всякий мой шаг освещён ореолом смерти? Перед глазами ясными картинками вспыхивали воспоминания. Я видела всё в мельчайших деталях снова. И от этого становилось ещё невыносимей. Всю мою привычную жизнь кто-то в один миг разбил как зеркало, оставив лишь искажённые осколки.

Вот я оборачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом, не в силах сдержать ответную улыбку. Адриан приближается ко мне, а затем, отстав, теряется из виду в шумной толпе, которая спешит найти укрытие.

— Прости меня, прости меня, — шечпчу до тех пор, пока голос окончательно не срывается.

Мгновение, всего одно мгновение! Как это возможно? Фокусирую взгляд на тёмном пятне, которое выглядывает из-под разорванного рукава рубахи. Сдернув ткань, изумлённо вскриваю. Вся левая рука испещрена множеством страшных чёрных жилок, которые растекались по ней, уничтожая свою жертву. Поднимаю почти чёрную кисть и, сквозь застилающую пелену слёз, вижу иссиня-богровую точку. Кто-то нас выследил, проделал такой долгий путь, ожидая своего часа. И я позволила это убийце, оставив Адриана одного и увлекая за собой Лютика, который был надёжной защитой.

Маленький укол в кисть не остановил бы сильного и здорового мужчину. Ерунда, пустяк. Он даже не понял, что произошло. С усилием втянула воздух. Грудь сдавило стальными тисками. Прижавшись к холодному телу, мерно покачивалась, убаюкивая его.

Опухшие глаза пронзила болезненная резь. Вздрагивая, закрыла их и позволила себе раствориться в океане боли и страданий, обрушившихся на меня в один миг. И больше не было сил держаться на грани реальности. Не было желания. Кокон воспоминаний окутывал меня, погружая всё глубже. Туда, где мы стояли вместе у северной башни, и он рассказывал смешные истории, вызывая мой ответный смех. Туда, где он в день своего дежурства склонился над моим занесённым снегом телом и поднял на руки, спасая. Там светило бездушное солнце, которое было скупым на тепло. А ночами я рассказывала о Восьмом, и с неба на нас насмешливо смотрела Предвенечная.

Так исчазают люди, Сая, — шептал внутренний голос, — так они впадают в безумство.

И что же? Отчего забыть всё — плохо? Что может удержать в этом жестоком сером мире, где одни сражаются за власть и уничтожают других, вгрызаясь в горло маленьких детей и равнодушно перешагивая через их растерзанные тела?

Где-то, словно из далёкого тумана, слышались голоса. Встревоженные и напуганные они рвались что-то сделать, окликали меня, но ответить им не было сил. Кажется, прекратился дождь. Горожане плотным кольцом столпились подле, не решаясь разорвать круг. Угрожающий рык Лютика, который пригнулся к земле, предупреждая о том, что нападёт на всякого чужака, подошедшего слишком близко, отпугивал их. Я хотела сказать ирбису, что это уже не имеет значения. Что ещё они смогут отнять?

Кто-то кричал и требовал вызвать патруль. Каждый голос эхом отзывался в голове, усиливая боль. Бездумно проводя пальцами по щеке Адриана, что-то шептала, успокаивая его. Он верил в Семиликих. Значит, боги могли пощадить его и дать новую жизнь в другом новорождённом теле. Пусть другая жизнь его будет счастливой. Добротный дом, красавица жена и орава ребятишек, которые бегут к своему отцу навстречу. А он, смеясь, заключает их в объятия и целует в вихрастые макушки. На секунду чуть пристальней вглядывается в иссиня-фиолетовые глаза младшей дочери и задумчиво улыбается ей. Говорят, боги любили подобные шутки.