Захотелось протереть глаза. А ещё лучше - проснуться, ибо факт того что меня, словно собаку, посадили на привязь, совершенно не укладывался в голове. Как такое вообще может быть?

Вцепившись трясущимися руками в собственную ногу, я принялась яростно дергать и крутить в поисках замочка полоску металла, который позволил бы снять эту гадость, но все было тщетно. А единственное, что удалось обнаружить, так это небольшую скважину для ключа. Присмотревшись к которой поняла, что открыть замок шпилькой или иным тонким острым предметом (по примеру героев художественных фильмов или фантастических романов), точно не получится.

– Где он?
– дрожащим от гнева голосом потребовала я ответа у стоявшей рядом с кроватью и смотрящей на меня Беары.
– Где ключ? Давай его сюда, живо!

– Госпожа, ведьма, успокойтесь!
– произнесла та неожиданно твёрдым, разительно отличающимся от прежнего лепета голосом и продолжила: "Надетый ограничитель нужен в первую очередь для вас. Как только вы привыкните к новой жизни и научитесь себя правильно вести, то получите свободу".

– Привыкну к новой жизни? Научусь правильно себя вести?
– тупо переспросила я, а про себя попыталась понять, кто тут спятил: я сама, или мир вокруг меня?

– Да! Я, к слову сказать, здесь именно за этим! Помочь вам освоиться и научить. И самое главное правило, которое вы должны уяснить, госпожа ведьма, заключается в том, что мой отец здесь главный. Вы не должны перечить ему, не должны спорить - вообще не должны рта открывать, пока он не позволит. Но если всё-таки случится так, что вы его прогневаете, с достоинством и благодарностью примите своё наказание. Тогда, и только тогда Дигар Ринкай сочтёт вас достойной, возвысит над остальными своими жёнами, и позволит пользоваться магией.

– Позволит пользоваться магией?
– продолжила я изображать из себя попугая, и одновременно с этим изо всех сил стискивая руки в кулаки, чтобы не удавить той самой цепью, на которую меня посадили, свою "учительницу".

А та, видимо, решила окончательно меня "добить", потому что продолжила, сообщив:

– Браслет, что на вашей ноге, госпожа ведьма, содержит в себе частицу садриса. Не настолько большую, чтобы тот мог нанести вред вашему здоровью, но всё же достаточную, чтобы заблокировать всю магию.

Услышав о садрисе, я внутренне вся передернулась: вспомнив, до чего довело пребывание в оковах из этого материала крылатого демона Тейнара. Садрис не просто полностью заблокировал его магию, но и постепенно иссушил тело, превратив едва ли не в мумию.

Стало страшно. Очень. И я, в попытке вернуть ускользающее душевное равновесие, вскинула руки к шее, дабы коснуться своего жемчужного ожерелья. Вещи, что была создана с любовью, а потом зачарована специально для меня Деллионом. Но к своему ужасу не обнаружила то на положенном месте.

– Если вы ищите своё украшение, госпожа ведьма, то его с вас сняли, - спокойно произнесла Беара, наблюдая за тем, как мои пальцы раз за разом пробегаются по шее и груди в поисках бус, что совсем недавно там были.
– Та, кто принадлежит Дигару Ринкаю, не может носить ценностей, подаренных другим мужчиной. Отец позволил мне забрать ваш жемчуг себе.

Осознание, что у меня отняли подарок моего дроу... Что лишили вещи, которая была невероятно дорога моему сердцу... Взбесила неимоверно. Я оказалась на ногах так быстро, что даже сама не отразила этого. Затем последовал не менее стремительный рывок к девчонке, которая явно не ожидала от меня такой прыти, а парой мгновений позднее та оказалась стоящей передо мной на коленях и с цепью на шее (благо длина последней позволила легко совершить подобный манёвр).

– Слушай сюда, маленькая паршивка!
– разъярённой кошкой зашипела я на ухо окаменевшей от ужаса Беаре, а затем потянула на себя обёрнутую вокруг её горла импровизированную удавку, отчего металлические звенья последней ощутимо впились в нежную девичью кожу.
– Сейчас ты пойдешь и принесешь мне моё жемчужное ожерелье. Потому, что если то не окажется здесь в самое ближайшее время, у тебя сначала выпадут все волосы, затем зубы, а под конец ты вся покроешься мерзкими бородавками. Я, милая моя, ведьма, и прикасаться к вещам, что принадлежат подобным мне, порой, чревато. Наши вещи прокляты, и те, кто решит ими владеть, без нашего на то разрешения, переймут эти проклятия на себя.

Закончив говорить, я сняла цепь с шеи младшей из дочерей главы Сестёр Келен и неласково подтолкнув ту к двери рявкнула:

– Отсчёт времени пошёл, Беара. Не принесёшь - пеняй на себя!

С громким всхлипом та вскочила на ноги и бросилась на выход. А едва за девчонкой закрылась дверь, я, гремя цепью на ноге, как заправский заключённый, вернулась к кровати, на которой очнулась, и без сил опустилась на неё.

Взгляд принялся бесцельно бродить по пространству моей персональной камеры, что по обстановке, обшитым яркими цветными тканями стенам, коврам на полу, и разбросанным всюду аляповатым подушкам, больше напоминала собой будуар какой-нибудь одалиски. И даже некое подобие ванной комнаты у меня тут, похоже, имелось, если судить по хлипкой дверце, что стыдливо пряталась за полупрозрачным полотнищем в одном из самых тёмных углов помещения.