— Но с тех пор ты стала сильнее, ведь так? – усмехнулся мужчина сестре.

— Следил за моими тренировками? – прищурилась она в ответ.

— Наблюдал, - поправил ее Ксим и сел в кресло, положив руки на подлокотники. – Приступай.

С тихим вздохом Натаниэлла подошла к Ксиму на расстояние вытянутой руки, чуть прикрыла глаза и начала щелкать пальцами. С каждым щелчком на теле мужчины появлялись красные полосы с сияющими на них золотыми знаками неизвестного мне происхождения. И каждый раз Ксим вздрагивал, как от боли. На его лбу выступил пот, а с губ скатывались капли крови, так сильно он их кусал, чтобы не кричать.

Я не могла смотреть на это, поэтому отвернулась. Да, малодушно, ведь он делал это все только ради меня, но я не могла себя заставить. И это я недавно говорила о моральной поддержке? Самонадеянная чушь.

— Лиля, повернись ко мне, пожалуйста, - подал голос Ксим через некоторое время, показавшееся мне вечностью.

И я, сжав кулаки до боли в пальцах, повернулась. Ведь это он попросил.

В кресле сидел мужчина, покрытый лентами с ног до головы. Только глаза и рот оставались открытыми. Ему, наверное, очень больно, подумалось мне. И на глаза навернулись слезы.

— Ты в этом не виновата. Не смей винить себя, слышишь? Кивни, если поняла.

И я кивнула, но винить себя не перестала.

— Я люблю тебя.

Не удержавшись, я всхлипнула. До чего же мы, люди, бываем слепы. Ксим столько раз показывал свою симпатию, и я этого не замечала, не верила, а сейчас, когда он сказал, что любит, поверила. Слова важны. Особенно для такой дуры, как я, которой все надо разжевывать.

— Не плачь, все хорошо.

— Я не плачу, - пробормотала я, вытирая слезы.

— Оно и видно, - со свойственным ему ехидством, сказал Ксим. – И тебя, сестренка, я тоже люблю. Позаботься о Лиле, хорошо?

— Звучит, как прощание, дурень, - пробурчала Натаниэлла в ответ.

— Это оно и есть.

Не успели мы осознать его слова, как глаза Ксима резко закрылись, а тело его дернулось в кресле.

— Все-таки связали меня, - пробормотал Ксим… нет, уже не он.

Часть пут на голове зашевелилась и с тихим хлопком лопнула, давая волю рогам, выросшим на голове мужчины.

— Ну здравствуйте, дорогие мои. Как поживали?

Дальнейшие события больше походили на страшный сон. Я почувствовала, как напряглась рядом Натаниэлла, но повернуть голову и посмотреть, что на нее так повлияло, не смогла. Все мое внимание было приковано к демону, занявшему тело Ксима.

— Натаниэлла, душа моя, освободи, иначе откат по тебе ударит, - ласково проворковал он, прищурившись.

— Ни за что, - сквозь зубы ответила ректор. – Ксим просил связать и удерживать тебя настолько долго, насколько это возможно.

— Насколько помню, в прошлый раз целый месяц получалось? Но я был ослаблен, так что это не считается.

— С тех пор я стала сильнее.

— Не настолько, чтобы удержать меня хотя бы на час.

И тут одна из веревок лопнула с громким противным звуком. Натаниэлла при этом как-то странно дернулась, но к моему облегчению падать не стала.

— Ты уже на пределе, так что не упрямься, - сказал демон и еще три веревки лопнули одновременно.

— Я буду держать тебя до последнего вздоха, - упрямо прошипела ректор, и из ее носа потекла струйка крови.

А я вдруг осознала, что мы проиграем. Рогатый вырвется на свободу, но Натаниэлла при этом погибнет. Так не лучше ли сохранить жизнь сейчас и попробовать победить чуть позже, когда вырисуется план действий?

— Натаниэлла, отпусти его.

Противоборствующие стороны удивленно воззрились на меня.

— Что ты такое говоришь, Лиля?! – воскликнула Натаниэлла. – Если я его отпущу, он уничтожит половину вселенной!

— Он и так вырвется, но при этом ты погибнешь, и больше не будет никого, кто смог бы ему противостоять! – заорала я в ответ.

— Истину глаголет. Я бы на твоем месте прислушался, - встрял демон.

— Заткнись! – рявкнула я на него и с удовольствие понаблюдала за тем, как рогатый потерял дар речи. – Я сейчас говорю о том, что лучше проиграть битву, а не войну.

— Мудрость из твоего мира? – хмыкнула Натаниэлла.

— Да.

Следующую минуту мы с демоном напряженно наблюдали за ректором, которая взвешивала все «за» и «против». Что характерно, вырваться рогатый не пытался, будто давая время на размышления.