Крадусь на носочках по широкому коридору, мимо туалета с ванной, и зала, в который приоткрыта дверь. Так тихо. Видимо, Новиков до сих пор спит. Мне хочется отблагодарить его, а еще мысли крутятся сумасшедшей каруселью с одним простым вопросом – что делать дальше.

Захожу на кухню и замираю в проходе. Провожу языком по сухим губам, не веря своим глазам. Никита стоит напротив столешницы, нарезает что-то. На нем шорты до колен, и светлая майка. Волосы растрепаны, словно парень забыл их причесать. Однако ему идет легкая неопрятность.

– Проснулась? – спрашивает, не поворачиваясь ко мне. Подхожу ближе, украдкой поглядывая на досточку. Морковка порезана идеально ровно, одна к одной тонкой соломкой. Рядом в тарелочке кабачки кружками и лук.

– Что ты делаешь?

– Омлет планирую сделать. А ты? – он откладывает нож и резко двигается в мою сторону. Я вздрагиваю, смущенно опуская ресницы. Его взгляд скользит ниже и до меня доходит – забыла надеть лифчик. Вчера сняла, потому что ощущала, как он давит. Черт. Волна неловкости и стыда накрывает с головой, и я разворачиваюсь, убегаю в комнату.

Хлопаю дверью. Начинаю искать бельё, а вот платье проще выбросить, чем ходить в таком. Интересно, Ник не обидится, если я одолжу у него вещи до завтра? Только мне безумно не хочется возвращаться домой. Как представлю, что там Валера, его сальный взгляд, моментально тошнота подкрадывается. Наверное, стоит поговорить с мамой, пригрозить заявлением в полицию. С другой стороны, я боюсь переступить порог родного дома. Внутри засело неприятное предчувствие тревоги.

Зачесываю волосы, повязывая их резинкой. Заглядываю в зеркало и замечаю под глазами небольшие темные пятна. Видимо остатки туши. Протираю тыльной стороной пальцев и все-таки двигаюсь в направлении кухни. Да, неловко получилось, однако ничего необычного Ник не увидел. Тем более он в принципе уже видел все, что я умело скрываю под тканью.

К моему возвращению Новиков успевает выложить готовый омлет на тарелки. Это настолько необычно, что кто-то вроде него готовит завтрак. Мне всегда казалось, что парни не сетуют любовью к кухне. Никита умеет удивлять.

Отодвигаю стул, усаживаюсь, и тянуть к тарелке. Живот моментально отзывается на вкусные запахи.

– Воды выпей сначала, пьянчуга, – спокойно говорит Ник, показывая указательным пальцем на прозрачный стакан с жидкостью.

– О, спасибо, – киваю. Мне действительно хочется пить. Во рту словно прошлась наждачка, до того сухо. Осушаю стакан практически в долю секунды, отодвигаю его и принимаюсь за еду.

– Я привез тебе вещи, – обрушивает неожиданно Новиков, когда я закидываю кусочек горячего омлета в рот. Приходится приложить усилия, чтобы проживать, потому что фраза вводит меня в тупик.

– Что, прости? – задаю вопрос, облизнув горячие губы. Я настолько поражена, что даже не уловила вкуса.

– Вещи – это то, в чем обычно ходят люди. Лифчик, например, – язвительным тоном сообщает Никита. Откладывает вилку и переводит взгляд в мою сторону. Мы смотрим друг на друга слишком открыто, долго и пристально. Я успеваю заметить его пушистые ресницы и усталость в глазах, будто парень не спал всю ночь. А что успевает заметить Ник, мне неизвестно. Ведь он по большой части – закрытая книга.

– Какой ты внимательный, когда дело касается моей груди, – хмыкаю и отворачиваюсь. Втыкаю вилку в омлет, отмалываю кусочек и снова закидываю в рот. В этот раз ощущаю вкус, довольно приятный.

– Не только твоей, однако, ты догадливая, девочка. Я удивлен.

– Стой, – до меня вдруг доходит смысл сказанной фразы. Опускаю вилку на стол, чуть наклоняюсь вперед, впиваясь в парня напротив глазами. – Откуда у тебя моя одежда?

– Твой брат передал, – спокойно сообщает Новиков. Он продолжает уплетать завтрак, так, словно мы каждый день вместе сидим за этим столом и сейчас обсуждаем что-то крайне банальное.

– Мой… Ваня? В смысле? – хлопаю ресницами. – Он… – горло перехватывает спазм от одной мысли, что брат узнал о вчерашнем.

– Он потерял тебя, позвонил мне и… – Ник переводит взгляд в мою сторону, откидываясь на спинку стула. – Я сказал ему, что у нас начался брачный период, и ты останешься у меня погостить на несколько дней.

С минуту я молчу, переваривая услышанное. Поджимаю губы, стараюсь дышать ровно, но в памяти так и вспыхивают проклятые воспоминания. Аппетит пропадает, становится тошно. Этот мужчина всегда странно поглядывал, почему же мама никогда не замечала, почему не подумала обо мне. К глазам подступает влага, я начинаю быстро моргать, чтобы не разреветься.

Никита ничего не говорит. Откровенно говоря, его реакция лучшая, какую можно хотеть. Ни жалости, ни расспросов. Новиков просто позволяет мне пережить тяжелый период.

– Ты… – делаю глубокий вдох. – Ты, правда, не против, если я останусь на несколько дней?

– М, – он задумчиво проводит указательным пальцем вдоль подбородка, затем губы его растягиваются в улыбке. Не сказать, что она теплая, скорее усталая. – Нет. Ключи, – Ник вытаскивает из кармана связку, стягивает с колечка один ключ и кладет на прозрачный стол.