– Какой Марс, Гера?

– А-а-а-а, никакой… Не одолжите пару ложек кофе?

Вот потому они рядом с Таисией и не пляшут. С ней бы мы после захода о Марсе тут же начали обсуждать каналы, ледяные шапки, ракетостроение, «Аэлиту», «Принцессу Марса» и «Войну миров», Гагарина, Титова, Климука и Ковалёнка. А с этих что взять? Разве что кофе…

Я варил кофе, дамочки обсуждали какой-то индийский фильм, который шел в кино, модные прически и совсем чужих мужиков, до которых мне дела не было.

– Белозор! – вдруг сказала Езерская. – Последний звонок на носу, сделаешь опрос с десятиклассниками? Про надежды и мечты на светлое завтра?

– Так места же нет?

– На опрос – найдем, главное, ты ребят и девчат посимпатичнее найди. Четыре-пять человек, ладно?

– Так я прямо сейчас тогда и пойду. Вот фотоаппарат возьму – и догуляю до четвертой школы. Поймаю кого-то после уроков.

– Ну хочешь – иди сейчас… Трудоголик.

Да-а-а, трудоголик. Это вы все тут бездельники. Но вслух этого не сказал – я ведь хороший, воспитанный мальчик, который каждое утро делает зарядку… Ладно, не утро, а вечер, и не зарядку, а тренировку со штангой и гантелями. Но всё равно Джимми Хокинс бы одобрил.

Что меня поразило в нынешних школьниках – они действительно были уверены в своем будущем. У них не возникало вопросов: что будет дальше? Спокойствие за завтрашний день наделяло их рассудительностью, возможностью планировать, строить свою жизнь! Им не нужно было держать нос по ветру и думать, какая профессия на рынке труда нынче более востребована? Престижна – да. Нравится – конечно. Родители посоветовали – тоже аргумент. Но что бы ни выбрал себе выпускник, он точно знал, что страна о нем позаботится! Работа, жилье, зарплата, возможность отдохнуть в санатории и съездить на море – будь ты учителем, водителем или строителем.

Безработица? Какая безработица? В Дубровице чуть ли не на каждом столбу, на каждой проходной любого предприятия висели громадные объявления о том, что на такой и такой завод, в организацию, контору требуются специалисты – список прилагается. Нефтяники, металлурги, деревообработчики, воспитатели, медики – нужны были все!

В нашем районном городишке имелся Ветеринарный техникум, педучилище, ПТУ завода «РИТМ» (там электронику для ракет собирали) и еще одно ПТУ – в Озерщине, аграрно-технической направленности, там учили на сварщиков, трактористов, автослесарей и бог знает на кого еще. Всё – бесплатно и с гарантированным трудоустройством. Большая часть из них сохранилась и функционировала в двадцать первом веке, мимикрировав под колледжи и лицеи, но бешеным спросом они не пользовались, считаясь заведениями второсортными, среднего уровня.

А вот местные ребята вовсе не стеснялись признаться – хочу быть сварщиком, потом по вербовке – на великие стройки Севера, или на БАМ, или еще куда… Нет, и амбиций тут хватало – одна симпатичная смугленькая девочка-выпускница, стройная, с мечтательным выражением лица, вдруг призналась:

– Попробую поступать в Московский государственный университет имени Ломоносова.

– Достойно! – сказал я, пряча внутреннюю улыбку. – А на какой факультет?

– Психология.

– Отлично! У вас всё обязательно получится, я вам обещаю.

Девочка-девушка как-то по-доброму улыбнулась и кивнула. Она точно поступит, я и вправду это знал. И девочку эту знал лучше, чем кого угодно в мире. Она умела и любила учиться, шла на золотую медаль и вообще – именно там, в Москве, через три года встретила моего отца и вышла за него замуж, и дождалась из армии, и вместе они колесили по всему Союзу, и приехали сюда, чтобы родился я, грешный. Но это – лирика. Факт был в том, что из Дубровицы обычная девчушка поступила в МГУ, без репетиторов, протекции, блата, взяток и всего такого прочего.

Мне дорогого стоило не ляпнуть что-нибудь еще – ужас перед эффектом бабочки и катастрофой пространственно-временного континуума превозмог призрачный шанс как-то улучшить жизнь мамы с папой или бабушки с дедушкой. Я и раньше старался держаться от них подальше, но теперь вот судьба свела… Поэтому нужно было быть осторожным. А ну, как мои родители не встретятся и не полюбят друг друга – и меня тутошнего разорвет на много маленьких медвежат?

Пока шел от четвертой школы к берегу реки Днепр, меня малость потряхивало. Ну да, пообщаться с семнадцатилетней мамулей – стресс неслабый! Интересно, что ее матушка скажет, когда увидит дочу в газете? Бабушка у меня была ого-го! Заря коммунизма!

Пытаясь отвлечься от мыслей о родне, вроде как оставшейся сорок лет спустя, а вроде живущей тут, под боком, я вытянул из кармана свою покупку: диктофон. Федос не подвел. Где он достал такой приличный микрокассетный «Sony» М101 – я не знал и знать не хотел. Это была настоящая вундервафля в мире звукозаписывающей техники, а прилагающиеся к нему десяток кассеток могли просто свести с ума любого журналюгу. Но и деньжищи он с меня содрал такие, что… До сих пор вспоминать жутко.

В век смартфонов мы почти перестали с собой носить даже карманные цифровые диктофончики, и тут, столкнувшись с необходимостью фиксировать всё в блокноте, я откровенно страдал. На редакцию был ОДИН диктофон, просто гигантских размеров, с внешним микрофоном и чудовищным качеством записи, и его брали на важные интервью со всякими партийными и советскими небожителями. Так что да – я сильно раскошелился, потратив сбережения, но жизнь себе облегчил. В моей маленькой карманной прелести имелся и разъем для наушника, и батарейки для нее нужны были самые обычные, пальчиковые… Честно говоря, заказывая Федосу портативный диктофон, я был готов даже смириться с такой хреновиной в сумке на ремне, как в редакции, но он превзошел сам себя… Хотя от воспоминаний про цену до сих пор появлялась оскомина на зубах.