Тогда я еле удержалась, чтобы не разбудить Вову и не заставить его открыть этот чертов стол и, как на допросе, ослепляя лампой, показать все содержимое. Но это был бы уже перебор.

Наверное…

Я прошлась по приемной, чувствуя, как меня продолжают разрывать эмоции.

Хотелось разобраться. Понять, что делать дальше.

Я же неглупая. Я понимаю, что нежелание не то что заводить, а даже думать об общем ребенке, это не тревожный звоночек. Это набат.

Это совершенно ненормально для любящей семейной пары…

А мы были именно такой парой. Ведь были же?

Я сбилась с шага и остановилась, чувствуя, как от хождения по кругу у меня закружилась голова.

Держась за спинку невысокого дивана, я осторожно присела, пережидая, когда пройдет помутнение.

… С другой стороны, я ведь тоже не задумывалась о детях. Точнее, я упрямо гнала эти мысли из своей головы.

А что это может означать? Мою неготовность их заводить или мое нежелание заводить их с Вовой?..

Так чем я лучше его?..

«Всем!», – с уверенностью сказала бы сестра, вздумай я это с ней обсудить, но я не буду.

Она не объективна по отношению к моему мужу… А стоит ей начать на него нападать, я буду воспринимать все в штыки, так что нормального диалога не получится.

Придется взрослеть.

В этот раз я не буду ни с кем делиться своими переживаниями. Теперь я сама постараюсь во всем разобраться. На трезвую голову.

Кстати, чересчур проветрившуюся…

Выдохнув, я с удивлением обнаружила, что обуревавшая меня со вчерашнего вечера злость – поутихла. Всего-то и нужно было, что открыть окно в не самую теплую весеннюю погоду и пообещать себе во всем разобраться, не пряча голову в песок.

Закрыв окно, чтобы неожиданное спокойствие не выдуло из меня резким порывом ветра, я на удивление продуктивно отработала положенные рабочие часы. А когда пришло время идти на встречу со свекровью – уверенно натянула на себя пальто и, закрыв кабинет на ключ, спустилась вниз.

Черная приора уже ждала меня возле выхода из здания, загораживая другим выезд.

– Маш, давай скорее, мне уже два раза сигналили, объезжая, – вместо приветствий, нервно произнес муж.

Вполне обыденная фраза, а я себя вдруг ощутила воздушным шариком, в которую кто-то забавы ради воткнул иголку. Так же как из шарика воздух, из меня стремительно начало вылетать спокойствие.

Все еще можно было спасти. На «шарик» приклеить кусочек скотча, а мне сказать пару ласковых слов…

Но тут в игру вступила Людмила Ивановна.

– Здравствуй, Машенька, – приторно улыбнулась она мне с переднего сидения, пока Вова, визжа покрышками, резко стартовал. – А ты раздобрела с нашей последней встречи. Порадуешь меня новостями? На каком ты уже месяце?

Скулы свело от неискренней улыбки.

– Мой вес не изменился, Людмила Ивановна.

Мама Вовы развернулась ко мне, чуть оттопырив слишком сильно сжимавший ее ремень, и обиженно спросила:

– То есть, хороших новостей не будет?..

Конечно. У нас же других хороших новостей быть и не может. Только беременность…

Со своего сидения я отлично могла разглядеть лицо мужа, оставшееся безучастным.

В голове вдруг родилась очень интересная мысль: а Вова хоть раз вступался за меня перед своей мамой? Хоть раз делал мне комплименты при ней, или продолжал притворяться мебелью, пока мне говорят не самые приятные вещи?

Вроде не оскорбления, но и комплиментом это не назовешь.

Отпустившая было обида на мужа, вновь подняла голову. Я, вспомнив вчерашнюю реакцию мужа на слова о беременности, неожиданно едко произнесла:

– Вова не хочет детей.

«Возможно, только от меня», – добавила я уже мысленно.

С Людмилы Ивановны станется поинтересоваться, нет ли у меня генетических заболеваний и предложить суррогатную мать… Например, очередную дочку ее подруги.

Судя по всему, подруги Людмилы Ивановны как на подбор рожали только чудесных, хозяйственных и очень воспитанных девочек…

– Машенька, ну кто же о таком говорит! – натужно рассмеялась она, бросив цепкий взгляд на застывшего за рулем Вову.

Кажется, муж даже немного побледнел.

– Понимаю, о таком принято стыдливо молчать, – кивнула я сама себе, а Людмила Ивановна, чуть нахмурившись, вновь перевела взгляд на сына.

– Вовочка, вы что с Машенькой поссорились? – с теплотой и заботой обратилась она к нему. – Почему Машенька себя так ведет?

Вова кинул на меня сердитый взгляд и ответил маме, не отрываясь от дороги: