Шрифт:
— Попрошу.
Гражданин Яшка поплёлся сбоку. Спасаться бегством не было никакого желания, хотя возможности для этого были, — милиционер даже не смотрел в его сторону.
В отделении милиции задержанный гражданин дал следующие показания: зовут Яковом, фамилия Советский, приехал из Сибири, родителей нет и никогда не было, хочет в интернат.
— И вообще, я беспризорник, — закончил Яшка, не спуская глаз с бутерброда, который лежал на столе у старшины.
Старшина поправил фуражку и пошёл на доклад к начальнику.
Бутерброд с котлетой лежал на столе, и его никто не охранял. До бутерброда можно было дотянуться одной рукой. Яшка старался не смотреть на бутерброд. Он смотрел в окно, за которым серел ранний осенний вечер.
Кудыкина гора
Когда в отделение милиции приехал Шапранов, старшина вытянулся за столом по стойке «смирно».
— Где тут ваш Советский? — спросил Николай Николаевич.
Привели Яшку.
— Так и есть, — сказал Николай Николаевич. — Я сразу на тебя подумал. Здравствуй, беспризорник. Как спалось у тётки?
— Здравствуйте, — буркнул Яшка.
— Был я сегодня у тебя дома. Мать ревмя ревет. Тебе что, её совсем не жалко?
Яшка вскинул глаза:
— Были уже? Нашли?
— Всё нашли. Спасибо тебе за информацию.
— Вот поэтому она и ревёт, — заключил Яшка. — По золоту своему. Я ей что.
— Это уж ты зря так, — нахмурился Николай Николаевич. — Мать всегда есть мать.
— Не поеду я к ней, — отрезал Яшка. — Что хотите делайте, не поеду. Нету такого за «кона.
Старшина стоял за столом и с интересом прислушивался к разговору. Никакие доводы на Яшку не действовали. Он желал только в интернат.
— Там хоть человеком стану, — твердил он.
Пришлось уступить. Николай Николаевич попросил старшину позвонить в милицию Лисьего Носа, чтобы сходили к Яшкиной матери, передали, что сын жив и здоров, но сегодня приехать не сможет.
— И завтра тоже, — добавил Яшка, — и никогда.
— Ну, там видно будет, — сказал Николай Николаевич. — Едем.
— Куда?
— На Кудыкину гору.
Яшка был согласен на любую гору, только не домой.
— Если к мамке, то я всё равно оборвусь, — предупредил он, когда садились в машину. — Имейте в виду.
— Имею, — сказал Николай Николаевич. — Не к мамке. А обрываются только пуговицы.
«Кудыкиной горой» оказалась Денисова квартира.
— Это зачем меня сюда? — удивился Яшка.
— А ты думаешь, в интернат попасть — это раз, два, и в шляпе.
— Нет, не думаю, — сказал Яшка, вспомнив Платона Кречета. — А чего же я здесь буду?
— Переночуешь. Или не устраивает?
— Не устраивает.
— Чего так?
— Не хочу вас стеснять.
— Ничего, мы сами потеснимся. Располагайся. Через час ужинать будем.
Денис готовил за письменным столом уроки. Он торопливо запихал в портфель тетради и учебники.
— Я на раскладушку лягу, а ты на диван, — сказал он.
— Я и на полу могу, — буркнул Яшка.
— Сбегаем к Пете, — предложил Денис.
Яшка вопросительно посмотрел на Николая Николаевича.
— Бегите, — разрешил Николай Николаевич. — Ты ведь не пуговица. Но чтоб через час — дома. Ужин.
Яшка подумал, что было бы значительно лучше, если бы ужин настал через полчаса, а не через час. Непонятно, о чём можно целый час разговаривать с длинным Петей, да ещё на пустой желудок?
Перед сном Яшку заставили вымыться. Пока он бултыхался в ванне, Денис осаждал отца:
— Пап, что он тебе вчера рассказал?
Николай Николаевич лежал в новых брюках на диване и читал газету.
— Одну важную вещь.
— Эта вещь тебе помогла?
— Чрезвычайно.
— И когти у старого льва ты загнул?
— Ещё как.
— Вот видишь.
— Вижу.
— Пап.
— Что?
— Ну погоди читать. Тебе Яшка нравится?
— Ничего парень.
— Нет, ты скажи: нравится?
— Нравится.
— Пускай он навсегда у нас остаётся.
Николай Николаевич опустил газету:
— Как навсегда?
— Так, будет с нами жить. Он вообще что надо парень. Мы его воспитаем. Куда ему деваться? Ты не думай, он только снаружи такой. Ведь он тебе помог. Если бы не он… А знаешь, как он в футбол играет!. Мировой центральный нападающий.
Денис торопился и глотал слова.
— Погоди, погоди, — остановил его отец. — Что это тебе стукнуло?
— Ничего мне не стукнуло. Когти у старого льва он помог загнуть? Помог. А центральный нападающий он знаешь какой!