– Нет, все в порядке. Просто снова начались проблемы с глазами.

– Сейчас уже лучше?

Я киваю – Эйден подходит еще ближе. Он медленно заправляет прядь волос мне за ухо. Я замираю. Это что? В его глазах тревога? У него такие нежные и теплые пальцы. Чувствовать их прикосновение приятно до дрожи.

– Та же проблема, что и всегда. Помутнение стекловидного тела. Некритично, но исправить нельзя. Только жить с этим недугом. Со временем должно пройти. Надеюсь, – немного отрывисто выпаливаю я.

Губы Эйдена растягиваются в ухмылке. Кажется, он прекрасно понимает, что сейчас сильно будоражит меня, и это его заводит. Он всего на пару миллиметров приближается ко мне, а мое сердце начинает биться быстрее.

– Похоже, в этот раз я догадываюсь, о чем ты думаешь, – шепчет он. Его дыхание щекочет кожу. Я раскрываю рот, чтобы хоть что-то ответить, но тут слышится голос.

– Вот вы где. Все нормально?

Эйден отходит от меня, и я наконец могу отдышаться. Кивнув, выхожу из туалета, но перед этим бросаю взгляд на окно. Йору, разумеется, уже исчез. Но на мгновение я задумываюсь, успел ли Эйден увидеть кошку. По крайней мере, ничто в его лице на это не указывает.

Мы вместе выходим из кинотеатра. Стивен тут же предлагает нас подвезти.

– Не нужно, – отказываюсь я. – Кейт ночует у меня, и на автобусе тут недалеко.

– Очень жаль. Я бы хотел еще немного насладиться вашей компанией, – признается Майк, тот парень, сидевший рядом с Кейт. Девушка закатывает глаза.

Автобусная остановка находится прямо напротив кинотеатра, парковка тоже поблизости, поэтому парни остаются с нами. В конце концов им удается настоять на том, чтобы дождаться с нами автобуса.

Кейт садится на скамью. Стивен и Майк встают рядом и начинают болтать.

– Мы этим батальоном провожающих всех людей распугаем, – бурчу я, глядя, как пожилая женщина встает со своего места и, сжимая сумочку, отходит от нас подальше.

– Тебе уже лучше? – спрашивает Эйден, игнорируя мое ворчание. Он подходит и встает прямо передо мной. Его взгляд скользит по моему лицу.

– Да, там ничего серьезного, просто это подбешивает, – отвечаю я с улыбкой, за которой пытаюсь скрыть свою неуверенность.

– И часто это случается?

Я пожимаю плечами.

– Периодически. Но очки очень помогают. Это не больно. Просто я вижу вспышки и светлые пятна, и все становится размытым.

– Хм, звучит неприятно. Так было всегда?

– Началось в детстве. Когда мне сделали первые очки, все наладилось на пару лет. Теперь, вот, снова началось. Кроме меня, ни у кого в семье такого нет. По крайней мере, насколько мне известно. Да и моя семья не то чтобы очень большая.

Эйден прислоняется к столбу остановки, скрестив руки на груди.

– У тебя нет братьев, сестер, бабушек и дедушек?

Я качаю головой.

– Я единственный ребенок в семье. Отец сбежал вскоре после моего рождения. Никогда с ним не общалась. Когда я была маленькая, мама писала ему письма. Но он ясно дал понять, что для меня в его жизни нет места. Он живет в Сиэтле, и у него наверняка уже давно другая семья. Мой дедушка умер рано, мне тогда было всего пять. А через год, как говорит моя мама, бабушка отправилась вслед за ним. Она не могла без него жить. А родителей отца я даже не знаю. Ни дяди, ни тети у меня тоже нет – кроме двоюродной бабушки Фриды. Но и с ней я, к сожалению, не была знакома.

– Это печально, но зато у тебя есть мама, и, кажется, вы с ней в хороших отношениях.

– Да, мы отлично ладим.

Я на мгновение поднимаю взгляд на Эйдена и понимаю, насколько он близко ко мне. Эйден уже многое знает обо мне, а я о нем – абсолютно ничего.

– А что насчет твоей семьи? Твои родители все еще вместе?

– Я живу с папой, а он из-за работы редко бывает дома. Потому-то нам время от времени приходится переезжать.

Так вот почему он недавно перешел в новую школу.

– Кем же он работает? – спрашиваю я, но в этот момент Эйден подходит еще на шаг ближе, кладет ладонь мне на щеку и нежно поглаживает большим пальцем.

Он так близко, меня обволакивает его теплом, и мурашки бегут по телу. Прямо передо мной его прекрасное лицо, его глаза – неистовее, чем бушующий океан; ровный нос, пухлые губы, к которым мне так хочется прикоснуться своими губами.

– Ты знаешь, что ты очень милая?

Я тяжело сглатываю – хочется ответить сарказмом, но я не могу выдавить из себя ни звука.