— Неужели? — Соня наморщила лоб, шевеля губами. — Прости! Я всего лишь хотела сказать, что у тебя очень оригинальный вкус, который дано понять немногим.

— Кто бы сомневался, что именно это ты и хотела сказать, — Мари плюхнулась рядом с Аннабель и с ревнивым видом дёрнула девочку к себе. — И вообще, Беккер, руки прочь от нашего добра! Своего феникса тискай, а нашего не тронь.

— Так говоришь, будто я собираюсь украсть её у вас, — сердито сказала Соня.

— Нет, вы только посмотрите, она ещё и обижается! — возмутилась Мари. — Друзья называются! Стоит только выйти за дверь, как тут же все косточки перемоют. И вкуса-то у меня нет, и выгляжу я так, что только фениксов пугать. Ну погоди, Ладожский! Ладно, Сонька гадости говорит, я уже привыкла, но ты-то предатель, подпевала несчастный. Всё! Больше не смей с ней встречаться. Она тебя портит.

— Не могу, положение обязывает, — отозвался Иван. — Она моя дама сердца.

— А я уже для тебя никто? — с угрозой в голосе сказала Мари. — Ну-ка, Ладожский, скажи, да всю правду доложи, я ль на свете всех милее… Чёрт! Опять меня куда-то не туда понесло. А всё ты со своими присказками!.. Э, на чём я остановилась? Ах да! Правда что ли, что я так плохо одеваюсь, как Сонька постоянно трындит?

После её вопроса Ник и Иван оценивающе посмотрели на девушек и, судя по их лицам, пришли к неутешительным для Мари выводам.

— Так, значит? — фыркнула она и, встав напротив, придирчиво оглядела подругу.

Одетая в нарядное летнее платье и широкополую шляпку, Соня выглядела очень хорошенькой. И даже больше: ровный апельсиновый загар, искусный макияж и продуманность в каждой мелочи туалета, создающие ощущение общей ухоженности, делали девушку неотразимой даже в глазах Мари. «Что уж говорить про мужчин», — вздохнула она и впервые задумалась, как они воспринимают её саму.

«Как беглую рабыню-оборванку, которой не помешала бы хозяйская крита», — услышала она чей-то мысленный голос.

— Что? — встрепенулась девушка.

— Ничего, — Соня укоризненно покачала головой. — Опять витаешь в облаках? Забудь хоть ненадолго о своей проклятой математике.

Приободрённая поддержкой парней, она перешла в наступление.

— Зай, не понимаю твоего возмущения. Видела бы ты себя со стороны. Ужас! Бедняжку Каталану, нашу преподавательницу по этике и манерам, хватил бы удар, сподобься она увидеть тебя в таком виде.

— Чур, меня! Нашла кого вспомнить! — воскликнула Мари. — Распроклятая воображала столько крови мне попортила, что до сих пор, как вспомню, так вздрогну. Зачёт по этике пришлось вымаливать у этой расфуфыренной дуры чуть ли не на коленях.

— Без меня ты бы его вообще не сдала.

— Твоя правда, — признала Мари.

Она подскочила к зеркалу и, изучив своё отражение в разнообразных позах, озадаченно хмыкнула.

— Хоть убейте, не понимаю, чем плох мой прикид. Конечно, скромненько, но не лишено вкуса… Так! Чего ржём? Вам здесь не конюшня, — Мари уперла руки в боки. — Ладожский, я сказала что-то смешное? А по башке хочешь?

Аннабель, которая сидела тихо, как мышка, не удержалась и, хихикнув, зажала рот ладошкой. Иван, которого рассмешили клоунские гримасы приятельницы, замотал головой — нет, мол, не хочу. И тут в поле его зрения попал Ник. Он смотрел на девушку так, будто был готов её придушить, причём на полном серьёзе. «И чего злится? Подумаешь, девчонка не умеет одеваться. Зато таких красавиц, как Машка, поди ещё поищи. Разве что Беккер может составить ей конкуренцию», — подумал юноша, и с гордостью посмотрел на Соню.

Перехватив его взгляд, Мари тоже посмотрела на подругу.

— Интересно, почему стоит только вырядиться в дурацкие тряпки, как все вокруг уже чуть ли не рыдают: «Ах, какая красавица»! Ой!.. Ой-ой! Беккер, не злись, ты красавица в любом виде, а это была чёрная зависть!.. Мир!.. Ой-ой!.. Хватит щипаться, я осознала свою вину! Честное слово, я больше не буду!.. Ой!.. Сонька, положи подушку! Ты испортишь мне причёску!

— У тебя её не существует!

— Неправда! Есть волосы, значит есть причёска!

Смеющаяся Мари стремительно подлетела к подруге и, отобрав подушку, окончательно обезоружила её тем, что чмокнула в щеку.

— Ладно, живи, — сдалась Соня и вновь с видом аристократки уселась на диван.

Если она думала, что на этом всё, то она ошибалась: Мари была не из тех, кто умеет вовремя остановиться.

— Слушай, Беккер, а чего ты нацепила дурацкую шляпу? Собралась на очередное свидание?

— Мари!

— Я за неё!.. О! — Мари перехватила взгляд подруги, брошенный ею на Ивана, и протяжно свистнула. — Неужели свершилось? Поздравляю, наконец-то вы переспали!

— Мари! — рявкнули в голос все трое.

— Блин! Так недолго описаться! Чего вы хором орёте на меня?

— Да потому что ты распущенная наглая криа! — заявил Ник и швырнул журнал на стол.

Аннабель вскрикнула, испугавшись его резкого голоса, и он сразу же замолчал.

— Извините, — буркнул он и, поднявшись, вышел из гостиной.

— Слушайте, чего он такой нервный? — понизив голос, спросила Мари.

— Думаю, это всё от него, — сказал Иван многозначительным тоном.