Девушки внимательно всмотрелись в густые тёмно-зелёные заросли. На нижней толстой ветке сирени, скорчившись, сидел мальчишка лет пяти. Он беззвучно плакал, размазывая слёзы по грязным щекам. Когда проститутка упала от удара сутенёра, ребёнок не выдержал. Отчаяние исказило худое личико, и с воплем «мама!» он бросился к ней и принялся тормошить бесчувственное тело. Наконец, та неловко зашевелилась и сделала попытку подняться. Что оказалось нелёгким занятием при её обуви.

Нетвердо стоя на ногах от дозы алкоголя и полученной оплеухи, тем не менее проститутка дотошно осмотрела свой наряд и принялась сосредоточенно отряхивать его от грязи. В какой-то момент она заметила мальчика. В её мутных глазах загорелась ярость пополам с радостью: наконец-то есть на ком безнаказанно сорвать злобу за унижения, выпавшие на её долю.

— А-а! Всё шпионишь, мелкий засранец? Снова бабка подослала!

Грязно выругавшись, проститутка схватила ребёнка за руку, и с размаха ударила. Наученный горьким опытом, тот попытался прикрыть голову руками, но это ещё больше разъярило любвеобильную мамашу.

— Ну, давай! Иди, скажи старой суке, что я опять на улицу вышла! Чтобы эта потаскуха опять деньги таскала! Мои! Кровные! Когда же эта …лядина нажрётся да сдохнет?.. Кровопийцы! Всё вам мало! Сколько раз говорила, не таскайся за мной!

Под градом ударов мальчик упал и попытался отползти, но проститутке показалось мало. Подскочив, она принялась ожесточенно пинать скрюченное тельце.

— Вот тебе! Вот тебе! Будешь знать, как шпионить! Ни копейки не дам! Хоть подохните со старой курвой! — в визгливом голосе слышалось торжество мелкой пакостной твари.

Мужики захохотали.

— Вот, б… дает! Ишь, как круто своего сучонка воспитывает! — воскликнул клиент с одобрением, и проститутка принялась пинать мальчика с удвоенной силой.

— Пожалуй, на сегодня достаточно зрелищ жизни на дне, — со сдерживаемым гневом сказал Иван. — Мы не нарушим охотничий кодекс, взяв их в оборот. Насколько я припоминаю человеческое право, когда одни взрослые издеваются над беззащитным ребенком, а другие на это безразлично смотрят, то такое действо подлежит наказанию. К сожалению, их неповоротливая машина правосудия действует долго и зачастую в упор не видит таких мелочей, но мы не настолько близоруки. Правда, девочки?

— Ладожский, мне не нравится дичь. Давай не будем спешить и ещё немного погуляем… — беззаботно проговорила Соня и, взяв его под руку, потянула за собой.

Делая вид, что не слышит, Иван мягко освободился из её хватки и продолжил:

— Предлагаю на правах их знаменитого суда-тройки вынести скорый приговор. Кто за то, чтобы приговорить подонков к смертной казни? Единогласно, — произнес он, непримиримо глядя на вдруг заколебавшуюся девушку. — Помолчи! На ком-нибудь другом, более достойном демонстрируй своё человеколюбие. Учти, я обязательно прослежу, чтобы на этот раз ты не отлынивала от охоты.

— Прекрати, командовать! — взвилась Соня, но под его взглядом понурилась и чуть слышно буркнула: — Хорошо, я постараюсь.

Мари удивлённо покосилась на подругу.

— О чём речь?

— Не бери в голову. С некоторых пор на почве человеколюбия у Беккер развивается паранойя. Пора её вытравить, пока та не приняла необратимый характер, и она не выпала из вампирского сообщества, — сдержанно пояснил Иван, заметив её недоумение. — Хватит болтовни, пора за дело! — скомандовал он, бесшумно срываясь с места.

Возбуждённо сверкая глазами, Мари отправилась следом за приятелем и Соня, поколебавшись, догнала её и зашагала рядом.

Троица, увлекшаяся издевательствами над мальчишкой, не замечала молодых вампиров до того момента, пока они не остановились рядом с ними.

— Чё надо, придурок? Чё, …, уставился? Тут тебе не театр! — злобно оскалился товарищ с гор.

— Почему? Такое поучительное зрелище не часто увидишь. А сколько экспрессии и динамизма в постановке, — усмехнувшись, сказал Иван.

Засунув руки в карманы, он принял обманчиво расслабленную позу.

Почти скрытые его высокой фигурой девушки держались позади и пока не вмешивались в действие. Посерьёзнев, сутенёр исподлобья разглядывал потенциального противника. Уверенная поза, твёрдый взгляд и обманчивая ленца заставили его насторожиться. Почувствовав угрозу, он сунул руки в карманы, проверяя на месте ли складной нож, и разразился серией матюгов.

— Вали отсюда, пока цел! — добавил он в завершение.

— Фу, как грубо! Думаю, для театра слишком много вульгаризмов, с непереводимой игрой слов. Всегда так бывает, когда на сцене играют поганые актёры, — пропела Мари, выступая из-за спины юноши, и капризно добавила: — Ладожский, что за дела? Хватит размусоливать, ближе к делу.

— Машка, не мешай общаться с народными массами.

— Нафиг они тебе сдались?

— Не торопись. Согласно охотничьему кодексу, мы обязаны соблюсти формальности…