Напряжённую паузу в их полемике прервали аплодисменты.

— Браво, браво! Давно я не слышал столь прочувствованных пацифистских речей.

Выступивший из темноты, Палевский оглядел молодых вампиров, смущённых его появлением.

— Надо же, в наших хищных рядах завёлся кролик-миротворец, — сказал он с мягкой насмешкой в голосе. — Мадмуазель Беккер, а куда же подевался ваш гуманизм по отношению к хищникам? Не находите, что это довольно жестоко заставлять тигра питаться морковкой всего лишь по причине того, что он вынужден жить среди кроликов?

— Здравствуйте, Михаил Янович! — сказала Соня и с беспомощным видом оглянулась на друзей, которые, спохватившись, пробормотали вслед за ней: «Здравствуйте, сэр!» и «Привет, пап! Что ты здесь делаешь?»

— Да вот, решил посмотреть, как нынче молодые охотятся, — невозмутимо ответил Палевский на вопрос дочери и достал сигареты. — А тут, оказывается, и смотреть-то не на что, — добавил он, закурив.

— Papa, понимаешь, так уж вышло…

— Помолчи, Мари! Я хочу услышать объяснения мадемуазель Беккер. Конечно, если она соблаговолит их дать.

Появление главы вампирского мира настолько встревожило Ивана, что он, готовый всеми силами защищать Соню, неосознанно занял оборонительную позицию. Естественно, его перемещение не прошло незамеченным.

Одобрительно глянув на юношу, Палевский усмехнулся.

— Месье Ладожский, буду вам чрезвычайно признателен, если вы по-прежнему будете руководствоваться доводами разума и не станете совершать необдуманных поступков, — произнёс он доброжелательным тоном и добавил: — Кстати, как там поживает ваша многоуважаемая матушка? У вас всё в порядке?

Несколько напуганный интересом главы СС к его семье, Иван вытянулся по стойке смирно.

— Да, сэр!.. Спасибо, сэр! У неё… у нас всё хорошо, сэр!

— Да полно вам, месье Ладожский! Вы своим поведением пугаете мадемуазель Беккер куда больше, чем я. Даю слово, что не злоумышляю ничего недоброго в отношении вас.

— И меня тоже? — спросила Мари и сверкнула улыбкой, в надежде разрядить обстановку.

Палевский смерил дочь взглядом.

— С тобой мы дома побеседуем. Например о том, почему твоя подружка сбилась с пути истинного и блуждает в потёмках, а тебе и дела нет до её бедственного положения.

— Это неправда! — запротестовала Мари.

— Неужели? Тогда скажи, как долго мадемуазель Беккер уклоняется от обязательного участия в охоте? — требовательно спросил Палевский, и она пожала плечами. — Вот видишь, ты даже не знаешь об этом, — сказал он с укоризненным выражением на лице.

— Подумаешь, не охотится! У неё на работе хватает расчленёнки, — сказала Мари, и ободряюще подмигнула Соне.

— Как показывает практика, это не одно и то же, — парировал Палевский и девушка, опасаясь ухудшить ситуацию, больше не посмела заступаться за подругу.

____________________________

[1]Die Ubermensch (нем. яз.) — сверхлюди

Выдержав воспитательную паузу, которая заставила троицу основательно понервничать, Палевский затушил сигарету и, швырнув окурок в ближайшую урну, обратил свой взор к виновнице неудачной охоты.

— Жалость к людям… любопытно, — проговорил он всё тем же мягким тоном, но Соня вздрогнула от его голоса, как от холодного душа. — Скажите, мадемуазель Беккер, разве они жалеют своих коров, свиней, кур? Конечно, животные не столь разумны, как люди, но, согласитесь, это ещё не повод их убивать. И заметьте, подавляющее большинство людей не задаются вопросами гуманизма и с аппетитом поедают бифштексы. Может, для начала вы попробуете отучить их от этой дурной привычки?.. Нет, не берётесь? Жаль. Это помогло бы мне понять, что я не прав в воспитании своего народа. Что ж, мадемуазель Беккер, тогда давайте проследим дальнейшую пищевую цепочку. Коровы, свиньи, куры. Может быть, вы их перевоспитаете, и они откажутся от поедания травы и овощей? Ведь последним, как показали опыты, это тоже не нравится, хотя они не слишком активны в выражении своего неудовольствия. Неужели и это вам не по силам?

Желая видеть её лицо, Палевский приподнял опущенную голову девушки.

— Вот видите, мадемуазель, как просто дойти до абсурда в своей жалости?

Решившие, что это конец разноса, Мари и Иван облегчённо переглянулись, но тут юная диссидентка отвела руку короля вампиров и на её личике проступило упрямое выражение.

— Михаил Янович, и всё же вы должны признать, что использовать людей в опытах, тем более убивать, это неправильно! — заявила она дрожащим голоском.

— Да? — удивился Палевский. — Почему?

— Потому что они такие же, как мы!

— Прости, милая, но я так не считаю. Люди — это люди, а вампиры — это вампиры.

— Но они наши предтечи!

— Что с того? Мадемуазель Беккер, мы же недавно выяснили, что всё живое на планете — это наши братья или сёстры.

— Вы утрируете, Михаил Янович! — сказала осмелевшая Соня и перешла в наступление. — Просто вы не хотите менять существующий порядок.

— Верно, не хочу. И вам, мадемуазель, не советую, — сказал Палевский и на его лицо легла печать отчуждения. — Конечно, мы разумный вид и можем переступить через инстинкты. Вопрос в том, как долго это продлится. Как показывает опыт, нельзя безнаказанно коверкать природу, к тому же мы, в отличие от всеядного человечества, почти чистокровные хищники. Если уж на то пошло, то люди должны быть нам благодарны. Как любые хищники, мы, убивая больных и калечных, оздоравливаем их стадо. В конце концов, мы не настолько безжалостны, как вам кажется. Выборка всегда идёт в разумных пределах. В ДТП и прочих стихийных бедствиях человечество теряет несоизмеримо больше.