— Он работает допоздна, так что я помогаю. Не хочешь, прекрасно. После того как я закончу со стиркой, я включу пылесос и выгружу посудомоечную машину сама.

И с этими словами она повернулась, выскочила из комнаты и направилась по коридору. Она отнесла одежду наверх и убрала свою. Одежду Ноу, она просто положила на его кровать. Его комната была как после катастрофы, если он приложит руки, то сможет сам убрать свою собственную одежду.

Она спускалась, когда услышала, как включился пылесос, и ухмыльнулась.

Ее брат мог быть занозой в заднице. Но они оба были достаточно взрослыми, понимая, что такое развод. Они также были достаточно взрослыми, понимая, что происходит, когда их отец получил полную опеку над ними. И они оба хотели жить со своим отцом. Мамина квартира была маленькой, даже сейчас, когда они приезжали к ней на выходные, им приходилось жить в одной комнату, что было очень отстойно. Во-первых, потому что Ноу разговаривал под одеялом со своими многочисленными малышками по мобильному. Затем он говорил во сне. Это сводило Клариссу с ума.

Она знала, если Ноу был в настроении, то помог бы. Они оба сделали бы для папы все что угодно, главным образом потому, что папа доказал, что сделает для них все что угодно.

Поскольку дом был не таким большим, как их старый, но все равно большим, пылесосить приходилось целую вечность, испытывая великодушие, Кларисса пошла на кухню и выгрузила посудомоечную машину. Затем она вытерла столешницы. Затем спустилась вниз, взяла корзину со сложенной одеждой отца и отнесла ее наверх, в его комнату.

Когда приходила ее очередь стирать, она всегда раскладывала одежду отца в шкаф. Ноу бы поставил корзину с чистой одеждой ему на кровать, но Кларисса всегда раскладывала. Это было потому, что ей нравилось проводить время в комнате отца. Спальня была большой и просторной. Здесь пахло его лосьоном после бритья. Его кровать была огромной, с великолепными простынями и красивым одеялом с завитками темно-коричневого, коричневого и шоколадного цветов. У него был потрясающий балкон, с супер удобными стульями из Адирондака. И балкон, и стулья, которые она любила.

Еще и потому, что они с отцом часто сидели на балконе, разговаривали, он подшучивал над ней и слушал все, что у нее было на уме, пока пил пиво, а Кларисса шипучку. Ей нравился вид на ферму Холлидей через дорогу не только потому, что желтый фермерский дом с белыми завитушками из дерева смотрелся милым, а потому, что там жил Финли Холлидей, а он был горячим парнем. А летом, если она была на балконе, то вполне могла увидеть Финли на тракторе. И если было жарко, что часто случалось летом в Индиане, была еще большая вероятность, что она могла его увидеть на тракторе без рубашки. А учитывая, что ему было семнадцать и он играл в футбольной команде, Финли Холлидей без рубашки и с летним загаром представлял собой особое зрелище.

Она надеялась, что, когда выйдет замуж, у нее будет точно такая же спальня. И она вроде как надеялась, когда выйдет замуж, то выйдет замуж за парня, который будет очень похож на Финли Холлидея.

Когда она начала запихивать носки отца в ящик для носков, услышала, как звук пылесоса приблизился, поняла, что Ноу двинулся к лестнице.

Вот тогда-то она и нашла. Две тетрадки в девчачьих обложках, засунутые глубоко внутрь ящика.

Ее брови сошлись вместе. Во-первых, в ее отце ничего не было девчачьего. Он и Ноу оба были настоящими парнями до мозга костей. Во-вторых, она не раз убирала носки в этот ящик и никогда раньше не видела этих тетрадей.

Закусив губу и прислушиваясь к пылесосу, поднимающемуся по лестнице, она посмотрела на открытые двойные двери, которые вели из комнаты отца в холл.

Затем она быстро схватила одну из тетрадей. Открыла на случайной странице и замерла, уставившись на красивую картинку, нарисованную пастельными карандашами на обеих страницах. Она никогда не видела ничего подобного. Он был красочным, и ей понравился узор весь в завитушках. Если бы он был больше, чтобы заменить плакаты с вампирами, она бы хотела вставить этот узор в рамку и повесить его на стену у нее в комнате.

И все же это было странно. Ее отец рисовал красивые завитушки? Этого не могло быть.

Она перелистнула тетрадку на первую страницу и снова замерла.

На внутренней стороне обложки стояли имя и дата.

Дасти Холлидей, и год много-много лет назад.

Дасти.

Дасти Холлидей. Холлидей.

Папина горячая малышка.

Папина малышка была Холлидей.

Кларисса склонила голову набок, почувствовав, как что-то странное затрепетало у нее в сердце. Малышка ее отца отдала ему свои девчачьи дневники. Кларисса не знала, что об этом думать, но ей показалось, что это было довольно мило.