Извини, Ренальдо, ты тоже был этого достоин.

Я повернулась к нему лицом, слегка присев на корточки. По — прежнему прижимаясь своей щекой к его, я протянула руку и ухватилась за основание статуи там, где находилась бы его задница.

Прямо там. Видишь, неужели было так трудно сделать тебе попу? Почему вышло так, что Давид не просто получил целое тело, но и рост в пять метров? Бедный Ренальдо, ты, должно быть, не выше, чем сколько? Шестьдесят сантиметров? И я собиралась уменьшить тебя для эскиза винной этикетки до размера в два с половиной сантиметра. Очень жаль, Ренальдо, это просто нечестно.

— О боже мой! Ты лапаешь моего дедушку?

— Что? Нет! — Я подняла руки вверх, как будто кто — то наставил на меня пистолет. Как Лео попал сюда? Как долго он там стоял? И почему я до их пор тискала статую? — Нет!

— Что ты делаешь, Джули? — Лео пришел в ужас. Я предположила, что вполне справедливо. — Насколько сильно ты пьяна?

— Достаточно для того, чтобы в полпятого утра почувствовать необходимость провести научный эксперимент. — Привкус во рту был отвратительным, как будто рот полон ваты. Не люблю ватные шарики. От их текстуры бросает в дрожь. Хотя, Лео вызывает у меня дрожь. И Ренальдо, вроде как, тоже. Такая дрожь мне нравится.

— Какой эксперимент предполагает поглаживание статуи Кардуччиан?

Ха! Кардуччиан. Забавное словечко. Захотелось провернуть — иан со своей фамилией. Торнтониан. Нет, вышло жалко. Джулиан. О, намного лучше. Как картошка фри, правильно? Она разве не называется Джулиан фри? Черт. Нет, то был Жюльен.

Погодите! Что насчет того маленького пушистого создания из Мадагаскара? Ну, знаете, того хорька, который постоянно плясал и пел: «Люблю я двигать телом!» Король Джулиен. Хм — м, там всё же другое написание. Ох! Он не хорёк, а сурикат!

Они смешные. Это всего лишь коты? Или что — то совсем другое? И почему они прыгали со скал?

— А что насчёт этих суицидальных котов? — прокричала я, по — прежнему держа руки в воздухе, но уже не так высоко. По правде говоря, казалось, что ко всем моим конечностям привязали гири. Сколько калорий содержало то вино?

Имеют ли вес калории? Будет ли выпитая тысяча калорий равносильна тысяче килограмм? Боже мой, нет! Такого не может быть. Я бы стала бегемотом. А я не хочу быть бегемотом. Но тогда можно потусоваться с этими всего лишь котами лицом к лицу (или мордочкой к мордочке, коль уж я больше не являлась бы человеком), и мы могли бы спрыгнуть с этих обрывов вместе.

Хм — м… Бегемоты и сурикаты хоть на одном континенте? Когда сурикаты прыгают на смерть, они идут по одному или группой, типа давайте — выпьем — Кул — Эйд. ПОГОДИТЕ! То не сурикаты, прыгающие со скал, а лемминги!

— Лемминг!

— О чём, чёрт возьми, ты говоришь?

И тут я начала танцевать. Вообще казалось, что моё тело начало двигаться ещё раньше, просто я об этом не знала. То, как я раскачивалась из стороны в сторону, было похоже на то, как будто меня вытолкнули на танцпол на свадьбе. Ну, знаете, когда все разбредаются, а потом один храбрец выходит в центр и трясёт всем, чем его одарила мама. Моё тело дало этот ободряющий толчок. Ты сможешь, Джули. Сможешь двигаться, как Джаггер. Лео обязательно нужно увидеть это. На старт, внимание… марш!

Я оказалась совершенно права! Только полюбуйтесь на меня в этих спортивках и футболке, не предназначенной для бега, и с фиолетовыми винными пятнами на зубах. Я взорвала этот импровизированный танцпол. Просто разнесла его, уделала.

— Джули. — В голосе Лео звучало беспокойство. Возможно, это зависть. Может, он слишком ревностно относился к тому, что я заняла его старую комнату.

— Лео, ты должен делиться. — У него есть спальня дальше по коридору. На время моего пребывания здесь — это моя территория. Качнула бёдрами под музыку, играющую только в моей голове, и начала трясти тазом, словно мне было жарко, что чистая правда. Температура, чёрт возьми, зашкаливала за тысячу градусов. Так вот что чувствуешь, когда надеваешь парку в сауне Подземного Царства. Настолько жарко, что хотелось петь: «Здесь становится жарко, снимай одежду».

— Мне… становится так жарко… Я собираюсь снять одежду!

— Нет, Джули! Оставайся одетой. — Лео бросился вперёд и почти яростно встряхнул меня. Захват его рук оказался таким же крепким, как у манжета для измерения давления, его пальцы словно вытесняли мой пульс.

— Я не собиралась на самом деле раздеваться, глупенький, — рассмеялась я. Слишком сильно. Настолько, что, возможно, немного пописала. — Я пела и танцевала. Возможно, пописала.

— И лапала статую.

— У него отличная задница, — незамедлительно ответила я, махнув рукой в сторону Ренальдо.

— Тебе померещилось, Джули. У него нет задницы.

Возможно, я не только видела то, чего нет, но и чувствовала что — то нереальное, потому что желудок сжался, словно от голода, а я не сомневалась, что дело не в этом. После трёх бокалов вина для еды не осталось места.

— Держи. — Он наконец отпустил меня и подошел к комоду, где в качестве проявления заботы на деревянной поверхности расположились стакан воды и две таблетки аспирина. Должно быть, он принёс их раньше, когда я была занята рукоприкладством.