Свободной рукой я лохмачу свои волосы, которые теперь в еще большем беспорядке, чем обычно.

– Обнимашки?

Она колеблется, затем кивает, едва заметный кивок. Поэтому я притягиваю ее к себе и обнимаю. Я из тех долговязых, которые проведя слишком много времени в невесомости, становятся слишком длинными, поэтому ее макушка уютно устраивается под моим подбородком. Мой костюм слишком тесно прижимается к ней в паре мест, но кажется она не против. И долгое мгновение мы просто стоим так вместе: ее руки обнимают мою талию, её щека у меня на плече, мой подбородок покоится на её волосах. Когда я поднимаю глаза, Зила наблюдает за нами. Мне интересно, что порой она думает о всех нас. Сколько времени прошло с тех пор, как её саму кто-то обнимал. Обнимал ли когда-то.

Когда мы идем по коридору, Аврора поднимает руку и проводит по поверхности двери Тая, пытаясь увидеть сквозь нее, словно там внутри может оказаться наш пропавший Альфа. Она снова и снова слышала, как мы без устали повторяли, что бросили его, потому что она, Аврора, в приоритете для нас, как и ее безопасность. Поэтому все это она носит в себе, как и знание того, что она обладает силой, которую не может контролировать. Силой, которая пугает ее.

– Сладких снов, Безбилетница, - говорю я ей, когда дверь за ней закрывается. А потом, со вздохом, я отворачиваюсь от каюты и направляюсь в лазарет, где меня ждет другое испытание.

Свет там тусклый, Кэл лежит на био-кушетке, мед - повязка перекинута через плечо. Грудь обнажена, на коже расцвели синяки, которая из-за Складки стала черно-серой. Но вид Кэлииса Идрабана Гилрайта без рубашки, пусть и избитого, вызывает у меня желание благодарить Творца, что я дожил до этого момента. Он прекрасен. Эти скульптурные линии, крепкая мускулатура.., я серьезно, все восемь кубиков, и дурацкие мышцы в виде буквы V, которые (трагическим образом) исчезают под штанами, вообще, похоже, явились из мифов и легенд.

Я в ауте.

Аври-Счастливица.

– Что-то не так, Финиан?

Я вздрагиваю, понимая, что он смотрит прямо на меня, поэтому закрываю рот.

– Просто проверяю, - отвечаю я ему, подходя поближе и кивая на его бицепсы.
– У Вас есть лицензия на эти орудия, сэр?

Его брови идеально сходятся в замешательстве.

– Я хорошо владею всеми видами оружия, которое.., - он умолкает, потому что понимает, что упустил нечто важное.

– Не бери в голову, - говорю я ему.
– У меня есть вопрос.

Он каким-то образом понимает, что нужно быть крайне осторожным, повернув голову, чтобы лучше меня видеть.

– Спрашивай.

– Тогда на буксире, - говорю я, показывая на черные синяки над сердцем, - когда я понял, что портсигар принял на себя тот смертельный выстрел, и сразу после того когда я перестал благодарить Создателя за это, я смог открыть эту штуку.

Интерес нашего Танка усиливается.

– Я, так понимаю, ты знаешь что там.

– Да, - признаюсь я.
– И я никак не могу понять этого, Кэл. Внутри была записка. С моим почерком. И я абсолютно уверен, что никогда не писал её.

На его прекрасном лице снова появляется хмурое выражение.

– И что на ней было сказано?

– На ней было написано "Скажи ей правду".
– теперь я внимательно наблюдаю за ним.
– Ты знаешь, что это может означать?

Он мотает головой.

– Нет, - отвечает он.

– Потому что сейчас мы не можем позволить себе скрывать что-то друг от друга, - продолжаю я.
– Если есть нечто такое, о чем ты не сказал Аври, или Скар, или Зиле, или даже своей сумасшедшей сестре, кстати, тут я пойму, сейчас самое время, Кэл.

Выражение его лица застывает.

– Быть может, записка была для тебя. Ведь ты веришь, что она была написана тобой. И именно ты прочел её.

– Но это был твой подарок, - замечаю я.

– И даже поэтому я не могу дать ответа на твой вопрос.

Я не имею ни малейшего понятия по поводу того, был ли он со мной откровенен. С таким же успехом это могла быть и Зила, выражение его лица нечитаемо. После долгого молчания, я вздыхаю.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Нет.

– Ну, Зила на мостике, если что, - говорю я ему.
– Крикни, если будут проблемы.

– Дель`най, друг.

Пока я иду в каюту, я ломаю голову над тем, какие у меня могли бы быть секреты. На случай, если записка была предназначена для меня. Помимо того, что я никогда не признаюсь Скар, что пополз бы по битому стеклу на свидание с ней, если мы оба выживем, тут лучше сразу поставить прочерк. А записка, что бы она, черт дери, не значила, кажется невероятно огромным усилием, на которое стоит пойти ради неразделенной любви.