Я швырнул дубинку в лицо третьему, а четвертый успел вскинуть карабин. Но стрелять, разумеется, не стал, потому что меня приказано стеречь как зеницу ока и ни в коем случае не убивать.

Поэтому перешел в рукопашную и попытался загнать в палату прикладом, но я в два приема обезоружил наемника и отправил полежать на кроватке его самого.

«Разбитый нос» очухался и накинулся с кулаками. Я уклонился от джеба в челюсть, поднырнул под хук с правой и в прыжке саданул апперкотом. Бугай как стоял — так и грохнулся, точно опрокинутый шкаф.

Последний, тряся набухающей на лбу шишкой, разбежался и ударил плечом в грудь. Сшиб с ног, как тростинку, навалился всей тушей и сжал в медвежьих объятиях — не то, что не шелохнешься, не вздохнешь.

Тут мое бегство, скорее всего, и закончилось бы, но Варя не зевала, подняла с пола карабин и врезала обидчику по затылку, как дубиной — держа руками за цевье.

— Спасибо, — выбрался из-под здоровяка и за шиворот втащил в палату. — Ну-ка, помоги…

Вдвоем затащили внутрь остальных, раздели и уложили по койкам. Кого надо — перебинтовали и оказали посильную помощь. Уверен, этим молодцам не привыкать получать по тыквам, так что все обойдется.

Закончив, облачились в холщовые штаны цвета хаки, сапоги, гимнастерки, бушлаты и черные береты. Сунули за пояса кинжалы и взяли по карабину, но все найденные патроны забрал себе.

И пообещал поделиться, когда выберемся за ворота. Не хватало еще, чтобы девчонка сгоряча кого-нибудь застрелила.

На мне трофейная одежда сидела еще более-менее, Варвара же напоминала ребенка, решившего примерить отцовские вещи. Но нам в таком виде не границу пересекать — главное незаметно выбраться из башни.

Сначала хотел пойти к Распутиной и все рассказать, но после недавних событий передумал. Вполне очевидно, магистр поверит Генриху, а не мне, так что лучше положиться исключительно на свои силы.

— Держись рядом, — свернул в боковой коридор, что вел к лестнице — на наше счастье, никем не охраняемой. — И ничего не бойся.

Я направился к двери, и с каждым шагом сердце билось чуточку быстрее. Азарт и легкий страх подстегивали мотор, как и предвкушение долгожданной свободы. А в мозг сверлом ввинчивалась одна и та же мысль — только бы не сорвалось, только бы не сорвалось…

Рывком распахнул плотно подогнанную створку, увидел прямо перед собой щуплого вихрастого паренька в темной «тройке». Он стоял у зарешеченного окна — ступени винтом спускались по внешней стене — будто школьник, прячущийся за углом, чтобы безнаказанно предаться вредной привычке.

В зубах — сигарета, меж пальцев — крохотное солнце, от которого паренек собирался подкурить. Тусклые отсветы играли в серых глазах, и с каждым мигом в них разгоралось все больше огня.

Все-таки на лестнице поставили охрану, но я и не предполагал, что такую. Все равно что приказать танку стеречь мышиную нору. На мой взгляд, явный перебор, но адмирал считал иначе. И велел своему сыну охранять последний путь к отступлению.

— Спокойствие, — медленно поднял ладони. — Только спокойствие. Видишь? — рукава сползли с запястий, обнажив браслеты с мерцающими знаками. — Они все еще на мне. Я не опасен. И ничего тебе не сделаю. Да и не собираюсь.

— Замолчи! — несмотря на очевидное превосходство в силе, голос юнца дрогнул. — Возвращайся в палату, живо!

— Послушай — я вам не враг. И я очень хочу разобраться, что случилось на самом деле. И я знаю, с чего начать.

— Не заговаривай мне зубы, предатель! — меж сжатых пальцев брызнули протуберанцы. — Я верил тебе! Моя сестра верила! Отец относился к тебе, как к другу! А ты…

— Альберт! — сам того не желая перешел на крик, и малец вздрогнул, как от пощечины. — Я не собираюсь бежать из города. Не собираюсь помогать заговорщикам. Все что мне нужно — это попасть в казармы. И тогда очень многое прояснится. И ты поймешь, что я по-прежнему друг твоей семьи.

— Не верю, — он отступил на шаг, качая головой.

— Почему? Разве я сделал что-то плохое тебе или твоим близким? Посчитай, сколько сделал я на благо города. И что напротив? Мои собственные слова после спиритического сеанса, где меня накачали наркотиками, — выставил руки и покачал ими, будто чашами весов. — Не кажется, что доказательств моей вины маловато?

— Отец велел не выпускать. Иди сам — или придется помочь.

— Ой, да ну его в задницу! — Варя с презрением фыркнула. — Ноет и ноет. Хуже девки. Не свезло, братишка — замели. Пошли на кичу.

— Погоди, — в голове точно выключателем щелкнули. — Тебя-то никто не держит. И ни в чем не обвиняет. Альберт, — взглянул на колдуна, — дай нам минуту. Пожалуйста. Я все-таки тебе жизнь спас.

Посмотрел ему в глаза. Парень выдержал лишь пару секунд, после чего отвел взгляд и шепнул:

— Хорошо.