Адмирал запрыгнул следом, продолжая поддерживать целебный купол. Правда тот слабел и выгорал с каждой минутой, и я всерьез забеспокоился, что не доеду, ведь без волшебной подпитки продержусь не дольше, чем медуза на сковороде.

— Куда ехать?

— В Академию! Гони на всех парах. На заставах не останавливайся, окружи машину щитом — и двигай. Гектор должен выжить, слышишь?

— Что с ним случи… — окончание утонуло в реве движка — девушка утопила педаль в пол.

— Он схватился за провод, — прорычал адмирал. — Никак не привыкну к этому проклятому изобретению.

— Но зачем? — грузовик выехал из ворот и резко взял вправо. Мужчина отшатнулся, и купол на мгновение погас. Я тут же выгнулся дугой от накатившей боли, и лишь чудом не отключился.

Точнее, не только чудом — но и увесистой пощечиной.

— Не спи! Потом сами боги не разбудят, — и обратился к дочери: — Сбежать захотел, вот зачем. И у него это почти получилось. Поэтому наручники нельзя снимать ни при каких обстоятельствах, поняла? Наври с три короба про оплывшие замки, про замкнувшийся контур — неважно. Но чтобы браслеты оставались на руках.

— А если спросят, как они вообще на нем оказались?

— Скажешь, что хотели попробовать новенькое, но случайно перепутали игрушки.

— Серьезно?! — кажется, даже воздух стал гуще от возмущения. А может, просто начали отказывать пораженные током легкие.

— А что ты предлагаешь? Сказать правду, чтобы Гектора забрали в застенки Ратникова или в тюрьму Пушкиных? Да любой из них может работать на заговорщиков! Мы должны разобраться во всем сами — это во-первых. А во-вторых, о вас давно сплетни ходят. Одной больше, одной меньше… всяко лучше, чем рассказать правду.

— Если что — между нами ничего нет, — сердито проворчала Рита.

— Да я и не против, если бы было, — в гремящий сталью тон просочилась нежность. — Хоть под конец жизни понянчу внуков. Но если Старцев связан с мятежниками — уж прости, я его повешу.

— А я — подам веревку, — колдунья рывком переключила передачу. — Держись, впереди пост!

— Сбавьте скорость! — донеслись крики городовых. — Стоять!

Окруженный заслоном капот с грохотом протаранил шлагбаум, и грузовик покатил дальше под крики, свист и выстрелы в воздух. Впрочем, скоро стали бить на поражение — под крышей вспыхнули три аккуратные дырочки, но ниже пули не долетали — разбивались о кормовой барьер. И все равно Генрих остался недоволен:

— Подними выше щит! Пули над головой свистят!

— А ты пригнись пониже! — огрызнулась водитель.

Судя по нарастающему реву, за нами устремилась погоня. И настигнуть тяжелый автомобиль не составило особого труда. По дверцам застучали пули, опускаясь все ниже и ниже — того и гляди в самом деле свистнут над макушкой.

И адмирал не придумал ничего лучше, как воздушной волной распахнуть створки и заорать на настигающих полицейских:

— Это Кросс-Ландау! Мы едем в Академию! У нас срочный пациент!

У старика весьма колоритная внешность — трудно с кем-либо спутать, а волшебная преграда подтверждала статус лучше любых документов. Преследователи убрали оружие и обогнали нас, чтобы предупредить ближайшие КПП и расчистить дорогу.

Мог бы, в принципе, сразу так сделать, а не нарываться на погоню. Потратил бы пару минут, зато сколько нервов сэкономил. Видимо, испуг и возраст взяли свое. Все стареют и ошибаются — и я не исключение.

С эскортом мы домчали до Академии всего за полчаса, и прямо у ворот нас встретили трое целителей во главе с Распутиной.

Софья лично подключилась к накачке щита, и тот за считанные мгновения засиял так ярко, что не спасали даже плотно стиснутые веки. Впрочем, долго страдать не пришлось — очень скоро я окунулся в глубокий безмятежный сон.

Очнулся на закате — всего несколько часов спустя. Внутренние часы отработали на отлично — давно научился вставать без будильника, а при необходимости мог прийти в себя даже после тяжелейших ранений. И в сирийском плену отточил этот навык до совершенства.

Открыв глаза, увидел просторное помещение с белыми стенами и длинным рядом одноместных кроватей. Почти все пустовали, и лишь на соседней кто-то лежал спиной ко мне и накрывшись одеялом.

Меня переодели в больничную одежду — хлопковые штаны и рубашку. Браслеты все так же сияли рунами на запястьях, а цепь между ними разрезали — судя по оплавленным краям, так же, как и замок в подвале.

Не знаю, как Генрих представил мое появление и убедил Софью в необходимости колдовских кандалов, но, по сути, я все еще оставался пленником.

Хотя, кто знает, какие у них отношения — возможно, адмирал без прикрас поведал обо всем бывшей наставнице, и теперь они заодно.

Так или иначе, мне надо во что бы то ни стало защитить свое честное имя. И я уже знал, как это можно сделать без поиска чемоданчика, но для начала необходимо оказаться на свободе.