Шрифт:
— Выступить? Это можно. А где? На площади? Извиняйте, на площадь без броневика не поеду.
— Нет. С дирижабля.
— С этого? — Владимир отрывистым движением нацелил на цеппелин ладонь. — Что ж, это можно. Эти погромы нам, честным рабочим людям, ни к чему. Нам эти безобразия и дикость не нужны. Правильно, уважаемый, что обратились ко мне. А то все ваши действия — это к беспорядку, а не к порядку. Но и нам, рабочим людям, кое-чего от вас надобно. А именно: сокращения рабочего дня до десяти часов, повышения зарплаты в полтора раза и выходной в воскресенье.
— Николь, — склонился к женщине и прошептал, — свяжись, пожалуйста, с Академией и передай Пушкину озвученные требования. И намекни, что лучше бы ему согласиться — особенно перед визитом ревизоров.
Изобретательница скрылась в гондоле и через минуту сообщила ответ:
— Согласен!
— Вот и славно, — указал на распахнутую дверь. — Прошу, Владимир. Сегодня вас услышит весь Петербург.
Приветствую, читатель. Далеко же ты забрался — аж за двадцатую вешку. Уже и финал недалече. Как насчет лайка на посошок?;3
Глава 21
Пламенная речь лилась над городом до заката, а к ночи на улицах остались только самые ушлые уголовники. Но их быстро разогнал высадившийся с «Разящего» десант, а затем деблокировал казармы, где укрылись не только солдаты, но и часть городовых под предводительством храброго и бесстрашного Ореста.
Совместными усилиями удалось вернуть контроль над городом и вывести пожарные бригады, которые до рассвета тушили последние очаги угасшего бунта, разбирали завалы и уносили трупы.
К утру насчитали триста пятьдесят семь тел — но это, разумеется, лишь верхушка кровавого айсберга. Все эти жизни — на руках заговорщиков. Подонков и ублюдков, что вознамерились любой ценой поднять восстание во всей колонии.
Потери поделились примерно в таком соотношении: пятнадцать процентов чиновников и мелкого неодаренного дворянства, столько же провокаторов и отморозков, а подавляющее большинство — рядовые жители и простые работяги, которым не повезло подвернуться под горячую руку.
Новый Петербург должен был стать отправной точкой — фитилем, что зажег бы пожар бунтов и убийств, который расползся бы повсюду. И быть может, даже достиг Старого Света.
Но заговор провалился, а наши решительные действия спутали врагам все планы. Если бы чародеи выступили против толпы — полыхнула бы вся Америка. И все же мне удалось удержать благородных от необдуманных поступков, и тем самым погасить пламя восстания в зародыше.
Здесь есть чем гордиться, однако расслабляться рано — вряд ли предатели оставят попытки отомстить за провал и отделиться от Империи, чтобы править единолично. Будут и другие нападения, и более изощренные козни — до тех пор, когда всю эту кодлу не раскроют и не перевешают.
Так что расслабляться нельзя, хотя и очень хотелось — бессонная ночь и крайне напряженный день вымотали до потери сознания. Но перед тем как отправится на боковую, необходимо подготовить ответ всем без исключения горожанам — и тем, кто ждал нового сигнала от заговорщиков, и тем, кто прятался среди руин и понятия не имел, что делать дальше.
Я подал идею сфотографировать тела именно в такой пропорции и напечатать во всех утренних газетах. А на передовице оставить всего два слова:
Вы довольнъ?
И под ними — точное число погибших. И больше ничего — ни новостей, ни комментариев, только итоги этой проклятой Варфоломеевской ночи.
Совет семей, взявший на себя временные функции градоначальника, поддержал предложение тремя голосами «за». Пушкин, хмурый и злобный больше обычного, предсказуемо отказался.
— А еще, — Распутина оперлась ладонями на стол, — я собираюсь показать всем жителям, что дворяне их не оставили, не разбежались по своим имениям, не уплыли за океан, а остались здесь и сообща работают над преодолением этой беды. Поэтому хочу поднять на шпиле флаги трех крупнейших семей Нового Петербурга. На горизонтальной мачте — вровень, один за другим, без тех, кто выше, и тех, кто ниже. Что скажете?
— Почему трех? — Кросс-Ландау изогнул бровь.
— Но ведь Хмельницкие арестованы… — магистр с удивлением посмотрела на адмирала.
— А я разве говорил о Хмельницких? — мужчина улыбнулся и указал на Андрея Семеновича. — Быть может, Старцевы и не крупнейшая и далеко не самая богатая семья. Но это меньшее, что мы можем сделать в благодарность за их действия. Если бы не Гектор, жертв было бы несоизмеримо больше. Так что я ходатайствую о четвертом флаге. Но если вы сомневаетесь, предлагаю голосовать. Я — за.