— Прости, — сестра отшагнула и опустила голову. — Папа уверил, что так будет лучше для всех.

— Может, он прав, — сменил гнев на милость, не в силах злиться на эту кукольную мордашку с надутыми губками, розовыми от стыда скулами и ассиметричной прической, обогнавшей свое время почти на целый век. — Главное, что все хорошо закончилось. Но из-за ваших шалостей могли пострадать невинные люди.

— А из-за твоих — уже пострадали, — бросила в ответ Афина.

— Один — один, — протянул ладонь в знак примирения, но вместо рукопожатия девушка привстала на цыпочках, поцеловала в щеку и прижалась к груди.

— Я так соскучилась… Хорошо, что все живы и здоровы. Скорей бы вернуться домой и забыть весь этот ужас.

— Хм… В городе еще опасно, — погладил ее по спине. — Лучше побудь какое-то время здесь.

— А ты останешься? — сестренка подняла слезящиеся глаза, словно провожала меня на фронт. — Ты ведь никуда не уйдешь? И не будешь лезть на рожон? Обещаешь?

— Я… — со вздохом взял ее за понурые плечи и отстранил от себя. — Прости. Но сейчас отступать нельзя. Враг у ворот, и никто кроме нас его не остановит. Но я обещаю, что когда все закончится, никому не придется прятаться и бояться собственной тени.

Оставив Афину вместе с Марком, спустился во внутренний двор и сел на лавочку под раскидистой рябиной. Через несколько минут рядом села Рита, переодетая в привычную мужскую одежду. Какое-то время мы молчали, слушая шорох гравийных дорожек под ногами немногочисленных учеников. Каждый думал о своем — я анализировал открывшуюся информацию, подруга собиралась с духом, чтобы озвучить снедающий душу вопрос.

— И какой он? — наконец спросила она.

— Кто?

— Мир.

— Другой. Но проблемы те же. Забудь, сейчас это не имеет никакого значения.

— А что имеет?

— Пропали четыре чародея. А точнее, три чародея и Афина, которую можно исключить из списка тех, кто стал жертвами заговорщиков.

— Думаю, да.

— Что если мы изначально пошли по неверному пути? Что если первое предположение ошибочно? И манород никак не связан с исчезновениями? И его производят вовсе не из крови колдунов, а как-то иначе? Альберта похитили янки, бастард Хмельницкого пропал в кабаке, а младший сын Пушкина — на рынке. По крайней мере, там их видели в последний раз. Что если эти пропажи — просто случайное совпадение? Просто так сошлись звезды, что сразу трое благородных исчезли за один месяц. А мятежники здесь вообще ни при чем? Или же они похитили их и убили — так же, как пытались убить нас, — но вовсе не для добычи вещества, а чтобы посеять хаос на улицах и смуту между великими родами.

— Допустим, ты прав, — девушка кивнула, неотрывно глядя в стену. — Но как тогда быть? Получается, у нас больше нет ни единой зацепки.

— Ошибаешься, — улыбнулся и легонько толкнул рыжую буку локтем в плечо. — Зацепка как раз появилась. В Академии большая библиотека?

— Самая большая в городе, — Рита оживилась. — А что?

— Собирай всех свободных учеников. Нужно найти любые упоминания алых кристаллов или капель. Пусть начнут с алхимических трактатов. А мне… — с хрустом потянулся, наплевав на все правила, — надо отдохнуть, иначе засну прямо на ходу.

Когда вернулся в холл, совет уже закончился, а дворяне собирались по домам. Не все, а лишь те, кому осталось куда ехать. Распутина, как хлебосольная хозяйка, проводила почетных гостей до крыльца, к которому один за другим подъезжали автомобили с вооруженной охраной.

Заметив меня (а так же мой уставший пыльный и болезный видок), Софья приставила ко мне двух горничных из числа местной прислуги и попросила выделить самые лучше гостевые апартаменты.

— Угождайте ему, как самому императору, — с улыбкой распорядилась женщина.

«Люкс» в самом деле оказался достойным августейшей особы. Двуспальная кровать с балдахином, обилие роскошных ковров (в том числе и на стенах, но здесь они смотрелись более чем уместно), большая бронзовая ванна и кран с горячей водой. Пока мылся и брился, принесли сытный завтрак — яичницу, поджаренные колбаски, бекон, тушеную с мясом фасоль и чашку зеленого чая.

Едва все это оказалось внутри, как дрема одолела сильнее снотворного. Грешным делом подумал, что меня решили усыпить, но, скорее всего, сказалось нечеловеческое переутомление. И пока пытался подсчитать, сколько времени не смыкал глаз, сон накатил мощной волной и утянул на самое дно небытия.

Откуда меня вытащили самым бессовестным образом — как показалось, всего через пару часов. Но за окном догорал закат, а значит, свои восемь часов я получил, а на большее в сложившейся обстановке рассчитывать стыдно. Некогда дрыхнуть, пора Родину спасать. Тем более, на пороге оказалась Рита с толстенным томиком в руках.

— Вот оно! — девушка бесцеремонно прошла мимо и уложила пыльный фолиант на журнальный столик.

— Die grosse Wundarzney, — прочитал название. — Автор: Philippus Aureolus Theophrastus Bombastus von Hohenheim. Что еще за Теофастус Бомбастус?