Нэя, не веря её словам, остановилась, прижав руку к своей щеке, будто это её саму только что ударили. — Неужели, он посмел…

— Да мне к такому не привыкать! — отмахнулась Азира. — Главное, что он так и отвёз меня домой, не получив желаемого, а деньги не стал отнимать. Да я уверена, что он опять за мной притащится, как посильнее соскучится. Ведь это же не я его бью, а он меня. К тому же, как ни строй из себя недотрогу, деньги для выживания необходимы, а он по крайней мере самый привлекательный и щедрый из моих мужчин.

— Сама же говорила, что самый щедрый это Ал-Физ…

— Ал-Физ щедрый, если раз сто напомнить ему, что в отличие от него я бедная. А мужу Гелии о том напоминать не надо. Главное, Гелию опередить, и тогда уж всё отдаст, что и будет у него при себе. Только вот… такая фигня со мной приключилась… В последнее время не могу я никого возле себя терпеть! Без денег сижу, оголодала совсем… хорошо, что у тебя наелась про запас.

— Решила изменить образ жизни? — удивилась Нэя. — Пойдёшь жить в барак к своей матери и работать с нею на фабрике?

— Нет. К старой жизни мне возврата нет. Тут другое… После того купания я вдруг оказалась беременной. Поэтому я и сказала тебе, что буду жить в доме с парком. У вас. Ведь Тон-Ат обещал взять меня к себе, если я понесу от Нэиля. А это и произошло на речном острове, куда я и приплыла, едва не утонув… Давно всё же не плавала так далеко…

Она и приплыла, но не к речному острову, а к собственному безумию. И уже тонет в нём. И почему «муж Гелии» не сообразил, не увидел, что у женщины все симптомы психического расстройства? Азира по природе своей не умела плакать! С детства. Даже когда мать колотила её и драла за длинные волосы на виду у всех на улице.

— Как ты определила, что произошло зачатие? И сколько времени у тебя не было месячных?

— Один врач в городе за стеной сказал мне об этом: «К тебе вернулась способность стать матерью». Этот врач с волосами белыми, как у дряхлого старца, совсем не старый. Он вообразил, что я, благодаря его лечению, вновь обрела эту способность, утраченную в своей несчастной юности. В том городе всё особенное, в том числе и применяемое воздействие ради исцеления. Но я же знаю, что так случилось лишь потому, что Нэиль пришёл ко мне, чтобы сделать меня матерью. Я вовсе не хочу ребёнка. Мне негде и не на что будет его растить. Его отберут у меня, как у падшей. Поэтому скажи Тон-Ату: я рожу ребёнка Нэиля!

— Нет! Нэиль умер! Ты просто перестала отличать сновидения от реальной жизни! Тон-Ату ни к чему твой ребёнок от Ал-Физа или от Чапоса, или с кем ещё ты там совокупляешься…

— Мужа Гелии забыла. Ах! До чего же ты боишься произнести его имя! И при чём тут сновидение? Я снов никогда не запоминаю! До той ночной встречи на реке ничего же не происходило? А тут сразу же. Я ощутила это уже тогда, проснувшись в лачуге матери утром. Мне было так хорошо, как в то самое время, когда я также приходила после свиданий с Нэилем и крепко спала у себя дома. Я просыпалась от того, что меня продолжает ласкать Нэиль, хотя это были уже не его пальцы, а лучи Ихэ-Олы, нежные и тёплые. Даже моя мать перестала ругать меня, а когда смотрела, то говорила: «Какая же ты стала красавица! Может, этот аристократ поведёт тебя в Храм Надмирного Света? Ведь ему нечем гордиться, раз уж он беден, как и прочие люди, тут живущие». Я согласилась бы опять стать тем чучелком, мечтающим о бабочках на платье и на туфельках, лишь бы вернуть то время…

— Нэиль не мог приплыть к тебе на остров посреди реки. Из Надмирных селений не возвращается никто. Утратив прежнее воплощение, душа может вернуться лишь в новом облике. Как выглядел тот, кто любил тебя на речном острове?

— Было же темно. Но только Нэиль был таким красивым и нежным.

— А муж Гелии?

— Зачем бы ему приплывать на тот остров? Он ничего не знает о Дальних Песках и понятия не имеет, где вообще находится наша окраина…

Азира остановилась и закосила глазами по сторонам, будто за деревьями кто-то прятался и подслушивал их разговор. Несмотря на позднее время, небо было светло-зелёным в той части, куда и закатилась Ихэ-Ола, как будто сам океан, начинающийся там, где и заканчивались плантации цветов, подсвечивал его снизу. Из-за гор пытался выкарабкаться Лаброн, чьё карминное излучение уже подсвечивало противоположную сторону небосклона, а сверху, почти по центру, плыл, или скорее плыла, женственная Корби-Эл с её голубым тихим свечением. Сквозь листву лился мягкий золотой свет освещённого верхнего уровня дома-башни. Видимость вокруг была отличная. И вместо того, чтобы восхищённо любоваться природой, решившей вдруг принарядиться в такой вот многоцветный вечерний наряд, приходилось погружаться в тёмный мир чужой и запутанной души.

— Где-то же он нарвал себе надводные цветы… — сердце Нэи больно сжалось, мучительно пытаясь наладить своё привычное биение. Надводные цветы? Если бы не их упоминание, она не поверила бы Азире, сочтя всё за выдумку… По течению плыл распадающийся на отдельные цветы букет, который она постеснялась принять и… она протянула руки, чтобы подхватить его теперь, когда он был воображаемый лишь.

— Мало ли где он бродил, — Азира недоумённо заметила нелепый жест Нэи, что говорило в пользу как раз её вменяемости, — Река имеет невероятную длину. Ты идёшь как слепая, — тут Азира обхватила её за талию.

Тайно-брезгливо, но вежливо Нэя отстранилась, — Не люблю женских обжималок и прочих приторных любезностей.

— Ты даже на ощупь жёсткая, как новая кукла, которую ещё не трепали.

— Можно подумать, что у тебя в детстве были куклы, и ты знаешь, каковы они на ощупь, если новые.

— Так мне потом их дарили, когда я уже выросла. Мои поклонники дарили. Как тебе когда-то Реги-Мон.

— И ты в них играла?

— Нет. Тут же относила в лавки вторичной роскоши. За них хорошо платили, за девственно-нетронутые, так сказать.