— Как же тогда Нэиль, приходящий к тебе из Надмирный селений?

Азира взглянула на неё с детским изумлением, — Да. Конечно, Надмирные селения существуют. И Нэиль существует. Иначе в жизни нет смысла. Никакого смысла. А так быть не может. Но ведь туда прежде смерти не попадёшь. А жить-то как-то мне надо здесь и сейчас…

— Выбери Чапоса. Чтобы одного и на всю оставшуюся жизнь. Ты же сама говорила, что ему доверяешь и хочешь стать его женой…

— Он мутант, рождён падшей, и всю молодость батрачил на приёмных родителей, считающих его слугой. Но оказалось-то… Он сын очень высокопоставленного аристократа! Вечно вокруг меня одни аристократы. Ты знаешь о том, что он спас Элю и взял её к себе в загородную усадьбу? Один жуткий сектант украл Элю и стал её мучить. Никто и не узнает уже, чему подвергли несчастную Элю. Она же была как никто у нас, ты же помнишь, со своими кудрями, похожими на закатное небо. Чапос женился на Эле из жалости. Она родила ему близнецов. А то бы он женился на мне. Но Элю он встретил раньше. Не может её бросить.

— Если он настолько добр, чего ты его боишься? Да врёшь ты всё! Он же грабит тебя, отбирает все деньги…

— Не отбирает, а хранит у себя. А то меня бы уже обворовали дочиста. Обещает, что скоро оставит Элю, когда Эля придёт в себя от пережитого. Будет способна жить одна. Он её отпустит, и мы поженимся. Он же думает, что я от него без ума. Как и Ал-Физ. И где тут их хвалёный ум, если они не понимают, что я только разыгрываю спектакль, один и тот же на всех. Но если бы ты знала подлинную изнанку людей, а мужчин особенно, ты бы давно утратила все свои девические, застывшие в тебе иллюзии на их счёт. Твой колдун, властитель этого тихого и уникально-красивого мира, хранит тебя, как в мягком футляре хранят драгоценность, достаёт лишь для бережного любования, едва прикасаясь к тебе своими руками, да и те уже лишены силы и мужского кожного сала. На тебе же нет и пятнышка мужской похоти, следов потребления, от чего так быстро тускнеет женское очарование.

— Сама же говорила, что я стала некрасивой.

— Слушай меня больше. Может, я из вредности так сказала. За то, что ты стала надо мной заноситься. Ты выглядишь настоящей аристократкой. Хотя ты и была ею всегда. Вот седина твоя ранняя, кончено, тебя портит…

— Не знаю, какова ты как танцовщица, но стань ты актрисой, ты превзошла бы и Ифису. У тебя редкий дар запоминания чужих речей, так что ты сошла бы и за подлинную умницу, живи ты среди более простых людей. Уходи оттуда, где ты никому не нужна. Возвращайся в мир, породивший тебя, где люди проще и человечнее. Сама же о том говоришь. Ищи себе доброго нормального, пусть и небогатого человека-друга.

— Я презираю бедняков! Все люди из нижних уровней жизни какие-то сплющенные. Друг всегда предаст, муж будет угнетать. В уродливом мире вокруг нас нет добрых людей.

— Ну, пусть так. Тогда устрой себе тихую размеренную жизнь на заработанные уже средства, устрой отдых, восстанови силы. Разве не тяжко тебе между стольких-то рук?

— Возьми меня к себе жить! Ты так похожа на Нэиля, синеглазая и удивительная! Я люблю тебя…

— Уходи прочь! — произнесла Нэя ледяным тоном, — Или я позову охрану и скажу, что ты мне досаждаешь!

Азира тряхнула шёлковой копной, опустив голову вниз, изучая собственные ноги, будто они были ей чужими, — Помнишь, как меня дразнили в детстве? Болотной птицей, тонконожкой, поедающей бабочек. Потому что я любила плющить им головы. Но не ела я их никогда! А Нэиль обзывал чучелком лохматым, говорил, что у меня клюв вместо носа…Я была всеми пихаема, брыкаема. А я стала всех лучше. Твой брат с ума сходил от моей красоты, чтобы ты знала. Мы купались с ним по ночам, каждую ночь вместе, и он забыл про эту Гелию. Поэтому она и не отпускала от себя своего, как ты говоришь, «мужа», боялась остаться совсем одна. Чуяла, что Нэиль разлюбил её… Он пришёл из Надмирных селений ко мне, а не к ней! Он подарил ребёнка мне, а не ей! Возьми меня к себе, я умоляю!

Повторно накатила жалость, и она подумала, может Азире остаться? Тон-Ат вылечит её… Но она не смогла пересилить собственную ревность к той, кто захватила её мечту — хрустальную пирамиду. Где эту гнусную захватчицу то ли любил, то ли только использовал тот, кто по выражение самой Азиры «похитил её остаточную душу». Одну половину, светлую, утащил Нэиль, другую, тёмную, выжрал уже Рудольф. А Чапосу, Ал-Физу и прочим её душа была не нужна.

— Очнись! Ты никогда прежде не имела склонности жить двумя жизнями одновременно, — реальной и придуманной. Не воображай себя той, кто была когда-то дорога Нэилю. Ты никому и никогда не была дорога. И не будешь. Прошедшей ночью тебя пользовал один, следующей ночью ожидает уже другой…

— Да, да! — перебила её Азира. — Следующей ночью я буду у «мужа Гелии» в его хрустальной башне. Может, твой старец отпустит тебя со мною? Я с охотой предложу ему тебя вместо себя. Не думаю, что он откажется. Ты утончённая аристократка, да к тому же девственная. Или нет? Или «муж Гелии» успел лишить тебя невинности? И как тебе с ним было? Хорошо?

Нэя молчала, задохнувшись от её дикой выходки.

— Думаю, что да, раз забыть его не можешь. Так и вернись к нему!

— Я забыла его. Я люблю своего мужа, — ответила Нэя жестяным и дребезжащим каким-то голосом, поражаясь, неужели это её голос?

— В таком случае, у тебя и нет повода для неприязни ко мне.

— У меня нет к тебе никакой неприязни. Просто я устала от тебя.

— Успеешь ещё отдохнуть. Чем ты тут и занята-то, кроме бесконечного отдыха. Не переживай. Я забываю о красавчике из закрытого города тут же, как покидаю его. И поверь, никогда не стремлюсь к нему сама. Он слишком много берёт и ничего не даёт взамен. Зачем он мне? Я всего лишь дразню тебя! Следующей ночью я буду с Чапосом. С ним хотя бы поговорить откровенно можно. Ты никогда не скучаешь по нашим прежним местам? Не тянет туда?