— И он туда собрался поступать? — этот вопрос всерьёз меня обеспокоил.

Чернышев пожал плечами.

— Может быть.

И как так получилось, что я, познакомившись с парнем пару дней, уже готова рассмотреть вариант поступления туда, куда бы ни в жизнь не пошла? Весна что ли на меня так действует?

— А что?

Парень ухмыльнулся, мой бегающий в растерянности взгляд не укрылся от него. Он подошел ближе, точно для того, чтобы уловить малейшие изменения в моем лице.

— Пойдешь за ним, как жена декабриста? И горе, и в радости?

— Я… Я… — в голове красным цветом полыхал сигнал опасности. Близко! Слишком близко!

Надо оттолкнуть его. Выпихнуть из своего личного пространства. Но эти глаза… Каким-то странным образом начали действовать на меня — путали мысли, бросали в жар.

Парень поднял руку — я зажмурилась, думая, что сейчас коснется моей щеки (сердечная жила дернулась, словно струна) — но ткань его лонгслива только слегка маханула по мне. Парень достал что-то с верхней полки над вешалкой.

— Чего застыла, как кролик перед удавом? — хмыкнул он, кутя в руке большие портняжные ножницы. — Расслабься. Нужна ты мне больно.

Чернышев повернулся ко мне спиной и пошел наверх. На середине лестницы, остановился, развернулся в пол оборота и кивком головы поманил меня. — Что встала, как истукан? Я не тот задрот с идентичным лицом — палец очертил круг в воздухе, заключив в него ухмыляющиеся губы и смеющиеся глаза. — Я не буду все делать за тебя. Максимум, что ты от меня получишь — помощь в разрезании карточек.

И почему я решила, что он вдруг магическим образом изменился? Был придурком и остался!

— Смотри, а может это?

Оторвалась от монитора, где перед глазами рябили всевозможные оригами, вязанные игрушки, хэндмэйды непонятного назначения.

Без особого энтузиазма посмотрела на то, что нарыл в интернете на своем телефоне Чернышев.

Он прыснул в кулак, когда мой правый глаз нервно дернулся. Я хоть еще и смутно знакома с сексом — уроки биологии если только считать, но даже я знаю, что это за разноцветные квадратики с лэйблом «дюрекс» (спасибо рекламе!). Букет из презервативов — что может быть романтичнее…

Вздохнув, потерла указательным пальцем переносицу.

— Притворюсь, что я этого не видела…

— Чем плох подарок?

— Издеваешься? — наклонила голову и испытывающей на него посмотрела.

А Чернышев пожал плечами. Брови дернулись в немом «Ну?». Но я видела, как в его серых глазах вспыхивают задорные огоньки. «Стёб-мод он» (Режим стеба включен).

Решила не поддаваться на провокацию.

— Алла Викторовна сказала, что подарки должны быть сделаны из подручных материалов, — и тут же быстро добавила, пока из его открытого рта не вырвалось и звука: — И не надо мне говорить, что ЭТО твои подручные материалы! Ищи что-нибудь другое. Или вот, — швырнула в него свежими распечатками. — На, вот. Вырезай.

— Точно, — Чернышев резко выпрямился и пошел в другую часть комнаты. Когда он начал двигать кресло, стоящее в дальнем углу. Мне стало любопытно, и я бросила свое нудное занятие.

Что он там прячет? Что там? Сейф? Потайной рычаг? Цветик-семицветик в горшке, исполняющий желания?

— Глянь! Как тебе?

Я сперва не поняла, чему должна дать свою объективную оценку. Подошла ближе… И чуть не расхохоталась, когда поняла, что Влад мне показывал. Свои художества 15-летней давности.

— Это я в три года нарисовал, — тыкнул Чернышев пальцем в желтый цветок-ладошку с прорисованным зеленым стеблем.

— Наверное, ядерная была краска, что с дерева не отмылась, — заметила я.

— Папа залакировал. На память.

Хмыкнула, поворачиваясь обратно к монитору и кусая губы, чтобы прогнать наплывающую улыбку.

И почему с этим Владом всегда так — с места в карьер? То говорит и показывает то, что меня, в лучшем случае, раздражает. То делает что-то… совсем ему несвойственное.

Поэтому я не очень люблю непредсказуемых людей. С ним испытываешь некий дискомфорт. Не знаешь, когда они выкинут эдакое, что заставит тебя краснеть как помидор.

— Я почти все, — под конец я, уже не стала заморачиваться, а просто распечатала парочку схем оригами.

— Не хочешь перекусить?

— А? — так удивилась, что пальцы промазали по клавиатуре.

Это, что с-свидание?

— Н-е-н-е, — заболела, как овца, судорожно замотав головой.

— Как хочешь, — пожал плечами он. — Настругаю бутеры только себе.