— Прости, — понизила голос до телефона слышного шепота.

Мама подождала, когда я радуюсь и поманила меня на кухню. Я вымыла руки и уже села уплетать преступно-непозволительный эклер в шоколаде, который я точно знаю, был испеченный мамой, а не купленный в магазине — слишком кособокий и слишком много начинки. Как мама выдала то, от чего я подавилась бы, успей ч набить рот пирожным. Которое стоило 50, а то и все 60 приседаний.

— Рассказывай, как провела вечер? Как зовут его?

— Кого? — аппетит резко пропал, будто желудок сжал до крошечных размеров, стараясь не мешать мозгу лихорадочно думать.

— Парня твоего.

— Нет у меня никого парня, — врать не пришлось, и фраза вышла ровно, только голос все равно впитал унылые нотки. — Я у Насти была.

Вернулась в прихожую, достала из сумки телефон. И принялась искать отфотошопленную фотку, что Влад прислал мне на почту.

— Вот!

Мы с мамой почти одновременно показали друг другу экраны своих телефонах. На моем были я и Настя, в немного непропорциональном ракурсе. На мамином свежая фотка из Настиного аккаунта под тэгом «Роман_с_Ромой_Покоряем_игровые_автоматы». И конечно же на маминой фотке меня и в помине не было.

Вот, блин, Настя!

А как же «Я не хочу, чтобы кто-то узнал. Кашернова меня убьет…»

Теперь мама подумает, что я занималась чем-то, что ни в коем случае нельзя снимать на видео и фотографировать.

Я, кажется, зажмурилась, чтобы не видеть маминого выражения лица.

Но когда решилась посмотреть на нее, удивлению не было предела.

— Ты не злишься? Не хочешь запереть меня в комнате? Или прочитать лекцию о том, как все пялились на твой живот на выпускном и шушукались на каждом углу? — мне жизненно необходимо знать, к чем морально готовиться.

— А смысл? — мама пожала плечами. Ее улыбка стала грустной. — Моя мама запрещала мне даже смотреть на парней, и сама знаешь, как все получилось… — мама встрепенулась, будто опомнившись: — Не подумай плохого, я очень тебя люблю. И поэтому, хоть и хочу лучше для тебя, позволю самой решать.

— Мам, к чему этот разговор? — серьезный тон матери под конец совсем смутил.

Мама, улыбнувшись, коснулась ладонью моей щеки. В груди будто колокольчик зазвенел, подсказывая, что что-то не так.

— Мама, — перехватила ее руку, заглянув ей в глаза. Голубые-голубые, немного красные из-за бессонных ночей. — Я не наделаю глупостей, обещаю. И к тому же он мне и не парень вовсе, а друг.

Не стала пояснять маме, что конкретно за «глупости» я не буду делать. С 13 лет она не раз заводила этот разговор. Конечно же, она не призывала меня блюсти честь до свадьбы. Просто всегда говорила, что надо сначала определить курс своей жизнь, поступить туда, куда хочется. К тому же есть много способов НЕ… Попасть в ситуацию, как мама в свои 17.

— И кто же этот друг? Скажешь? — Мама встала, чтобы налить мне и себе по кружке зеленого чая. Это была такая наша маленькая традиция. Если чай после 18 часов, то обязательно зеленый и без сахара, даже если с прикуску с пончиками, политыми шоколадом.

— Влад.

— Чернышев? Неужели?!

— Д… Нет-нет! — замотала головой, как только поняла, на КОГО ПОДУМАЛА мама. — Его брат. Его тоже зовут Влад.

— Чудные у них, наверное, родители… — покачала головой мама. — Назвать детей одинаково.

Ага. И это говорит та, что назвала сына в честь мужа и деда. Когда все трое находятся в одной комнате. Попробуй сказать: «Сережа», все трое скажут: «Что?». Конечно, не трое, мелкий Серж еще не говорит слов с шипящими, только «ма», «дай», «на», но голову точно повернет.

— Его отец — директор нашей школы. Кстати, вы с ним не далеко ушли. Он не старше тебя всего на два года, — спрятала улыбку, сделал глоток из кружки.

— Симпатичный?

— Кто? Директор? — тут я уже не смогла сдержаться и в голос захихикала, а потом опомнившись прикрыла рот ладонью.

— Да ну тебя, — мама шутливо хлопнула меня по предплечью. Но улыбнулась, заражённая моим смехом.

— А что такого я сказала? Кстати, он вдовец.

— Саша, — мама недовольно сдвинула брови. Всегда называла меня «Саша» и делала такое лицо, когда было мной недовольна. За последние два года поводов почти не было. До чего уж там. Я доставляя хлопот самое большее — первые года три.

— Мам, — это уже давно вертелось на языке. И я хотела задать этот вопрос. Пусть даже мама и рассердиться. — А ты папу любишь?