Эрик сообщает, что снял гостиницу неподалеку и предлагает немного пройтись пешком, если у меня есть силы. Силы есть. Спустя двадцать минут неторопливой ходьбы, добираемся до известной гостиницы. Эрик оформляет на ресепшене документы, я сижу в лобби. Поднимаемся в наш номер — роскошный, что меня уже не удивляет. Я раздеваюсь и бреду в душ. Тут есть всё, что нужно, чтобы привести себя в порядок. Наконец, выхожу. Эрик крепко обнимает меня, поправляет волосы и помогает лечь в кровать. Я делаю несуразную попытку соблазнить его, впрочем, без особого энтузиазма. Он целует меня в щёку.

— Тебе надо поспать. Завтра станет лучше. — Укрывает одеялом.

— Эрик…

— Что, Сашенька?

— Как хорошо, что ты не ел котлетку.

Он задорно смеётся, я улыбаюсь в ответ, поворачиваюсь на бок и засыпаю.

Открываю глаза. За ночь я превратилась в принцессу и теперь живу в сказке? Что это за изумительное место? В глаза бьет яркое, лучистое солнце. Я лежу на огромной кровати, на которой может поместиться еще шесть меня. Одеяло словно невесомая перина, мягчайший матрас — моё тело утопает в неге. Осматриваю огромный светлый номер с арочным потолком, уютными креслами, прикроватным столиком и комодом. Впрочем, обстановка становится не важна, как только я обращаю внимание на вид из окна. Не может быть! Неужели это правда? Присматриваюсь. Моему взору открывается Исаакиевский собор собственной персоной. Никогда еще я не видела гиганта так близко. Как завороженная подхожу к окну. Кажется, стоит протянуть руку и я дотянусь до статуй на фронтоне. С минуту разглядываю апостолов и тоже испытываю мучения, но от возвращающейся памяти.

От нахлынувших воспоминаний неприятно горят щёки. Вчера Эрик, как добрый волшебник, махал палочкой, превращая реальность в сказку, а я, словно маленький злобный гоблин, с маниакальным упорством переделывала каждую карету обратно в тыкву. Мы боролись весь вечер, но в результате моя взяла. И теперь вместо красочного калейдоскопа воспоминаний в его памяти сохранится только одно — как я то и дело бегала в туалет и позорила его на весь Петербург.

Как хорошо, что мужчины моей мечты нет в номере. Слишком тягостно смотреть в его всепрощающие глаза. Медленно ползу в ванную комнату, уставленную баночками на любой вкус и цвет. Моюсь с головы до ног, смывая остатки унижения со своего тела. Намазавшись всем, чем только можно, я чувствую, как силы ко мне возвращаются. Ощущаю себя огурцом, причём довольно голодным. Ну уж в этом шикарном месте будет чем полакомиться!

Выползаю из ванной. Эрик уже сидит в кресле и улыбается, намешивая в кружке какой-то порошок.

— Доброе утро! Как ты себя чувствуешь? — протягивает мне кружку с непривлекательной жидкостью.

— Доброе! Как заново родилась! — беру подозрительный презент. — Что это?

— Выпей на всякий случай. Я сбегал в аптеку.

Выпиваю странную смесь.

— Спасибо тебе! Знаешь, я так голодна, что готова съесть слона.

Эрик смотрит на меня с недоверием:

— Я заказал тебе кашку.

Чувствую, как моё лицо вытягивается от удивления. Я слишком хорошо представляю себе, какие завтраки подают в этом роскошном отеле. Не думаю, что правильно ограничиваться кашкой, попав на райский пир. Но после такой заботы не смею в этом признаться.

— Кашка — то, что нужно, — с ноткой грусти изрекаю я. Происходит небольшая заминка, после которой я решаюсь на раскаяние. — Эрик, прости меня. Я так виновата! Я всё испортила.

— Что ты такое говоришь?

— Да, если бы не мое идиотское поведение, это был бы лучший вечер в жизни!

— Саша, это был прекрасный вечер, — гипнотизирует меня взглядом, видимо, чтобы я поверила. — Ты лучшее, что случилось со мной. Мы еще будем вспоминать этот день и смеяться. Вот увидишь.

Мне становится легче. Эрик нежно целует меня, и я чувствую, что продолжение не за горами.

— У меня к тебе небольшая просьба.

— Какая?

— Давай сегодня обойдемся без сюрпризов и любимых мест. Как ты смотришь на то, чтобы остаться здесь и весь день валять дурака?

— Так ведь рабочий день, Эрик Юрьевич! Как можно? — делаю испуганные глаза.

— Я разрешаю тебе взять отгул.

Обнимаю Эрика и целую со всей любовью, какая есть в моём сердце.

— Тогда я смотрю на это положительно. Исключительно положительно.

Меня не было в офисе два дня. До сих пор не могу отойти от невероятных внеплановых выходных. Прокручиваю в голове каждую минуту, проведенную с Эриком. О вторнике стараюсь не вспоминать, зато о среде я готова думать бесконечно.

Сидим с Машей на кожаном диванчике недалеко от кабинета Павла и пьем утренний кофе. Маша рассказывает, что обстановка в офисе остается накалённой. Сотрудники до сих пор не уймутся, обсуждая историю с галстуками. Маша делала несколько попыток поговорить с Павлом, но он всё время давал ей понять, что занят и демонстративно игнорировал. Маша жалуется, что Павел перестал ходить на кухню за кофе и обязанность вернулась к Юле Коль.

— Сегодня поговорю с ним. Он от меня так просто не отделается, — ворчит Маша.

— Маша, тебе не кажется, что пора оставить человека в покое? Всё-таки, он попал в довольно унизительную ситуацию, — пытаюсь призвать к разуму подругу.

— Это точно. — Маша тяжело вздыхает. — Кто бы мог подумать, что этот твердолобый Павел такой чувствительный. Представляешь, он даже грубить мне перестал в последние два дня. Я не могу это так оставить.

Дверь кабинета Павла приоткрывается и начальник выплывает в коридор. Он одет в традиционный темный костюм и белую рубашку, только теперь без галстука. Волосы слегка взлохмачены, как будто начальник не выспался. В руках пачка бумаг. Видит нас и поспешно отводит взгляд. Маша не обращает внимание на попытки Павла остаться незамеченным, вскакивает и подбегает к нему.